Дневник лабуха длиною в жизнь
Шрифт:
В ноябре произошло очень значимое событие в нашей с Ирой жизни: у нас появилась отдельная квартира - в центре города, на улице Радяньской. Квартиру эту занимала моя тетя Соня со своей дочерью Флорой. Тетя Соня нашла квартиру получше, а за эту бабушка Гутя уплатила управдому пятьсот рублей, и мы с Ирой и Виталиком вселились.
Квартира не была ахти какая. Первый этаж, сразу же за входной дверью, в маленьком коридорчике метра на три, стояла двухконфорка, за ней за занавеской - унитаз, и если сесть на него, голова упиралась в раковину. Продолговатая комната метров пятнадцати. В углу у двери высокая кафельная коричневая печь. Солнечный свет в квартиру не попадал. Вход был со двора. Но зато эта была наша квартира! В центре города!
Мы сразу
Виталику в феврале исполнилось четыре года. Ночевал он то у родителей, то с нами, ходил в тот же детский сад, что и я когда-то, к той же Валентине Андреевне, что воспитывала меня. В общем, рос на два дома, и мы часто ходили с ним туда-сюда, имея возможность поболтать. Как только я брал его за руку, первое, что он просил: "Давай поговорим?" Он называл тему, и мы болтали. Похож сын был и на меня, и на Иру - нас с ней иногда принимали за брата и сестру. Жена часто брала сынишку в театр, где он игрался бутафорным оружием.
Теперь, когда мы стали жить отдельно, жена на работе не задерживалась и, похоже, не пила. Я немного воспрянул духом: может, все наладится? Все эти женщины ничего для меня не значили. Мне хотелось обо всем забыть: о том, что у Иры было или могло бы быть, и выкинуть из памяти тех, кто был у меня. Наш диван в проходной комнате остался в прошлом. Мы предавались любви в тишине своей квартиры и были счастливы.
Мне предложили руководить кружком художественной самодеятельности кожгалантерейной фабрики. Деньги небольшие, но за одну репетицию в неделю сойдет, плюс халтуры и Ирина зарплата. Жить можно.
Декабрь. Скоро Новый год. Ира предложила отпраздновать праздник в Доме актеров. Я согласился, тем более знал, что Робик Миносян тоже будет. Жена его Наташа, как и Ира, была компанейской и веселой. Мне импонировал Робик: он был старше меня на семь лет, выше среднего роста, интеллигентный, симпатичный, с умными и немного насмешливыми темными армянскими глазами. Работал Робик на каком-то секретном предприятии инженером. Вырос он с русской матерью - отец оставил их, когда Робику было четыре года. Еще он был охотником - в квартире висели большие оленьи рога. Приятным, мягким баритоном Робик пел романсы. В дополнение ко всему он неплохо рисовал природу и начал пробовать портреты. С мягкими манерами, он всегда с тактом и немного преувеличенным вниманием относился к женщинам. Алкоголем не брезговал, но не напивался. Женщины любили быть в его обществе, да и мужчины тоже. У нас как-то сразу, так же, как и у Иры с Наташей, сложились хорошие дружеские отношения. Робик с Наташей не ссорились, жили дружно. Была у них просторная четырехкомнатная квартира. С ними жила мама Наташи, учительница украинского языка и литературы. Мама Робика - врач психиатр в клинике для душевнобольных - жила неподалеку. Виталик подружился с их сынишкой Максимом - тот был на год младше Виталика, смышленый симпатяга. Вдвоем они с автоматами гоняли по театру. Наташа, невысокая, темноволосая и радушная женщина приятной наружности, вместе с Робиком часто принимали нас у себя. Вместе с Робиком мы по вечерам заходили в театр за своими женами.
В театральном кафе "Комарик" можно было купить кофе, коньяк, бутерброды с колбасой, иногда полакомиться пирожным. Роберт брал кофе с коньячком, я кофе с пирожным, и мы ждали окончания спектакля, после которого к нам присоединялись жены. "Комарик" заполняли актеры: Юра Брилинский, Витя Коваленко, Богдан Козак, Богдан Ступка, несколько актрис (все красивые), толпились в маленьком баре. Всегда было шумно и весело. Лицедеи - народ веселый.
Дом актера
Тридцать первое декабря.
Дом актеров был заполнен "под завязку". В одиннадцать выпили за старый год. В двенадцать какой-то пожилой актер произнес тост. В каждой компании пошли свои тосты. Ира не пропускала ни одного. Я, как всегда, делал вид, что пью. Робик знал, что я почти не пью, и никогда не настаивал. К часу ночи жена уже была в довольно праздничном настроении: ходила по залу, общалась, чокалась со многими и, пожалуй, слишком весело щебетала. Глазки блестели, и слышен был ее задорный смех. Пошли танцы под радиолу. Ира в третий раз подряд танцевала с одним и тем же неизвестным мне парнем и вовсю флиртовала. Настроение мое портились.
Мы вышли с Робертом на улицу покурить, но было холодно, и мы быстро вернулись. Народ веселился. Иры не было. "Наверное, вышла в туалет", - подумалось мне. За нашим столом было весело. Все наперебой рассказывали анекдоты. Я поглядывал на часы - Иры уже не было с полчаса. Наконец пришла и тут же стала всем разливать. Где и с кем была? Робик все видел и все понимал.
– Не злись, старик, ей просто весело, ведь Новый год, - пытался он меня успокоить.
Я молчал. Тут Ира встала и села на колени к Роберту. Посмеялась, пощебетала и уселась на колени к Юре Брилинскому. Посидела немного и уселась к Боде Ступке. Кроме нее, никто ни к кому на колени не прыгал. Мое улыбающееся лицо не соответствовало той буре, которая бушевала в моей груди. Сейчас я ее ненавидел. Она вела себя так, как будто меня рядом не было. Я сказал Роберту, что сейчас уйду один, без нее. Он посоветовал не усугублять:
– Придете домой - разберетесь.
В груди клокотало. Решил выйти на улицу покурить и "проветрить мозги". Когда я вернулся, Ира выплясывала с кем-то посреди зала.
– Хочешь, зайдем в театр?
– предложил Робик.
– Зачем?
– Увидишь!
– Идем, мне все равно.
Наклонившись к Наташе, Робик что-то ей шепнул и взял со стола бутылку вина. Она улыбнулась, одобрительно кивнула.
До театра две минуты хода. Подошли к служебному входу. Робик постучал, и через пару минут показался заспанный вахтер:
– Чого треба?
– Привет, Иван. Мы хотим зайти ненадолго в оркестровую яму, - сказал Робик, вручая вахтеру бутылку вина.
– З Новым роком!
Тот глянул на бутылку, на нас.
– Идить, но не на довго.
Мы пробрались в полутьме в оркестровую яму.
– Вот!
– показал Робик на инструмент.
Это была фисгармония с двумя ножными педалями для подачи воздуха. Я никогда не играл на таком. Сел, попробовал. Было интересно. В большом ночном и пустом зале зазвучал орган.
– Знаешь "Гори, гори моя звезда"?
– спросил Робик.
– Конечно! Поехали!
Он запел приятным лирическим баритоном. Потом спел "Ямщик, не гони лошадей". Я поиграл сам. Он спел еще пару песен.
В оркестровой яме мы пробыли более часа. Я был признателен Робику за то, что он притащил меня сюда.
Когда мы вернулись, было уже четыре часа утра. Многие ушли. Ира сидела с Наташей, заложив ногу за ногу, и курила. Увидела меня, спокойно посмотрела, ничего не спросила и продолжала курить. Я почувствовал себя каким-то ненужным. В пять утра пошли домой. Спать легли, отвернувшись каждый в свою сторону.