Дневник лабуха длиною в жизнь
Шрифт:
– Товарищ майор! Здравствуйте!
– улыбнувшись, подошел я к нему.
Он протянул мне руку. Мы поздоровались. Иванов был выше среднего роста, с крупным носом и маленькими плутоватыми глазками.
– Ты себе не представляешь, но я уже несколько раз думал о тебе!
– С чего бы?
– Ты не против зайти в клуб, дело есть?
Пришли в его просторный кабинет.
– Дело у меня такое, - начал Иванов, - я вышел на пенсию и уже год как работаю директором клуба милиции. Знаю, что ты играл одно время танцы с нашим оркестром. Видел, как ты хорошо организовывал и подготавливал
– Товарищ майор, - начал я, а у самого быстро прокручивалась картинка, как выгоняют Глазунова и говорят ему, что играть будет Шик со своим оркестром. Вслух произнес: - Как-то неожиданно. А что будет с этим оркестром?
– Да ничего не будет. Пусть дуют в свои трубы в полку, а здесь пусть уступают дорогу молодым! Уволю!
– по-солдафонски отрезал Иванов.
– Как-то неудобно, - солгал я.
– Удобно, удобно. Ты мне лучше скажи, сможешь организовать современный оркестр?
– Мне нужно немного времени, чтобы подобрать музыкантов.
– Сколько времени?
– Дайте неделю.
– Вот тебе номер моего телефона, - протянул мне майор бумажку, - собирай оркестр и держи меня в курсе дела.
– Товарищ майор...
– Эдуард, называй меня Афанасий Петрович, - улыбнулся Иванов.
– Хорошо, Афанасий Петрович, на сколько человек можно рассчитывать?
– Сколько ты считаешь, что нужно?
– Шесть музыкантов и два вокалиста, - быстро и уверенно ответил я.
– А у меня играют десять. Вот уже две зарплаты сэкономил. Давай, собирай.
– Хорошо, - сказал я и протянул ему руку попрощаться.
– Подожди.
– Афанасий Петрович открыл ящик в столе, вытащил бутылку коньяка и две рюмки.
– Ну, чтоб все получилось!
Отказываться попросту не имел права.
Музыкантов и певца нашел в три дня. Нужно было поговорить с Ивановым. При первой встрече на радостях забыл спросить о зарплате. Директор клуба встретил приветливой улыбкой.
– Садись, - указал он на стул, - рассказывай, как дела продвигаются?
– Дела идут прекрасно! Нашел музыкантов и певца. Певицу тоже найду.
– Хорошо, хорошо, молодец!
– Афанасий Петрович, - начал я, - у меня два вопроса.
– Слушаю.
– Первый, важный вопрос - какая будет у нас зарплата?
– Значит, так - играете три раза в неделю, ребятам по семьдесят, тебе девяносто, и еще вы обязаны дать три, а может, четыре концерта за год. Первомайский, ноябрьский и, конечно же, на День милиции.
– Подходит! И второй вопрос: мне нужно купить электроорган, но в продаже их нет, мне нужна ваша помощь.
– Какой ты хочешь?
– Наш отечественный - "Юность".
– Думаю, наша милиция нам поможет, - подмигнул Афанасий Петрович, - будет тебе орган!
"Юность" была куплена через неделю, и в середине апреля начались репетиции. С Ивановым договорились, что майский концерт даст военный оркестр, а мы пока будем репетировать и где-то в середине мая - начнем.
Музыкантов подобрал хороших. Саксофонист - Рома Хабаль, с которым играл в училище. До училища
О себе без ложной скромности скажу, что с электроорганом подружился и с каждым месяцем играл все лучше. Пел Валерий Дусанюк, тот же, который был солистом нашей полковой самодеятельности, и тот же, кто выручил меня, когда уговорил свою подружку Олю пустить на время пожить Иру в квартиру, в которой я вешал, резал, любил и плакал. Приятный в общении, эрудированный и симпатичный парень, пел неплохо. У сцены собиралось много поедающих его глазами девчонок, но никто никогда не видел его с девочками. Они его не интересовали. Тогда еще мы не могли этого понять. А ведь когда-то встречался с Олей...
Это было время "The Beatles", и их песни составляли большую часть нашего репертуара. Советы довольно снисходительно относились к "битлам". Играли "The Rolling Stones" и другой рок. Это уже была другая музыка, и я получал неизмеримое удовольствие. Нравилось мне не так руководить оркестром, как слышать звучание своих аранжировок. К тому же, списывая с записей музыку, учился. Все это мы разбавляли советской песней.
Мы стали вокально-инструментальным ансамблем "Сирена". Успех пришел сразу. Спустя две недели у входа, уже собиралась большая толпа желающих попасть на танцы. Афанасий Петрович был доволен.
Раз в неделю я ходил на кожгалантерейную фирму. Мне предложили еще одну работу - на мясокомбинате, тоже на один раз в неделю. От халтур не отказывался. Появились денежки. Ире купили каракулевое пальтишко. Мама подсобила, и лучший закройщик ателье пошил мне тяжелое серое ратиновое пальто.
На репетиции в мясокомбинат приходил я с пустым портфелем. После репетиции ответственная за культурно-массовую работу, очень приятная женщина в летах, выносила мне за проходную мой портфель, заполненный мясом и колбасой. Перед репетицией я уплетал горячие пирожки, принесенные к ней в кабинет из цеха. Участницы самодеятельности, пять-шесть женщин пожилого и среднего возраста, на репетицию приходили в фартуках, запачканных коровьей кровью. Садились в кружок, и мы пели украинские песни.
Ансамбль "Дружба" я оставил.
Готовить жена не любила, могла изредка сварить суп. В еде я не очень привередлив, и по этому поводу проблем не было - их хватало и без того. Теща довольно часто приезжала, привозила большую миску котлет и вареников.
Дома было все по-прежнему. Ссорились - мирились - ссорились - мирились. Пришло лето. Театр собирался на двухмесячные гастроли. Теща приехала забрать на все лето Виталика. Ира уехала на два месяца. Два месяца каждый будет жить своей жизнью.