Дневник лабуха длиною в жизнь
Шрифт:
Гуля
Следующая остановка - Термез, город на самой границе с Афганистаном. Нас поселили в вагоне, прицепили к составу, и мы поехали. По дороге должны будем остановиться на одну ночь с концертом в каком-то небольшом городке.
Когда открыли занавес, я увидел ее. На нее нельзя было не обратить внимание - узбечка, лет девятнадцати, она сидела в первом ряду. Платьице в разноцветную полоску, на лебединой шее - красивая, вся в маленьких косичках голова. Все это дополняли слегка раскосые глаза газели. Девочка смело могла бы украсить обложку журнала "Узбекистан". Я играл и любовался
В антракте увидел ее, стоящую в сторонке. Подошел. Ее звали Гуля, работала она воспитательницей в детском саду. Гуля сказала, что живет в небольшом селении и приехала специально на концерт, а в этом городишке у нее живет тетя, у которой она и остановилась. Поболтав пару минут, мы договорились встретиться после концерта у вокзала.
Наш вагон стоял на путях рядом с вокзалом. Автобус забрал нас с концертной площадки и привез к вагону. Я быстро загрузил инструменты в вагон, сказал Коле Медному, что иду встретиться с девочкой.
– Ты же не можешь привести ее в вагон?
– Не могу, но я могу с ней просто погулять.
– Ты что, осмурел?! На ночь глядя, в городке, где нет русских, идти гулять с их девчонкой. Да тебя прибьют!
– Не прибьют, да и темно сейчас. Я знаю, у тебя есть разные отвертки, дай одну, так на всякий случай.
– Смур!
– сказал Коля и дал мне длинную отвертку.
Гуля не обманула и ждала меня у вокзала. Мы пошли рядом. Было довольно душно. Редкие фонари бросали на дорогу расплывчатые пятна света. Пришли к какому-то парку, нашли уединенную скамейку и... через несколько минут целовались. Руки распускать Гуля не давала, мы целовались и болтали. Через пару часов спросила, не хочу ли я зайти вместе с ней к ее тете.
Тетя жила одна в маленьком глиняном домике. Несмотря на позднее время, тетя встретила нас радушно. Видимо, она любила свою племянницу. Мы сели на ковер со множеством подушек. Хозяйка поставила перед нами тарелку с начищенными яйцами, примерно штук тридцать, много зеленого лука, лепешку и кувшинчик с каким-то вонючим спиртным. Я съел штук пять яиц, выпил рюмку. Гуля с тетей о чем-то поговорила. Тетя постелила для нас на полу рядом со своей кроватью и потушила свет.
Раздевшись до трусов, я забрался под одеяло. Гуля, не снимая платья, легла рядом. Я понимал, что у нас с ней ничего не будет. Пару раз пытался под одеялом своей рукой достать до вожделенного места, но каждый раз Гуля решительно останавливала мои поползновения.
Скоро рассвет. В десять утра отправляемся в Термез. Боясь проспать, я засобирался уходить. Гуля вышла со мной и объяснила, как дойти до вокзала. Мы поцеловались.
– Можно я приду проводить тебя?
– спросила она.
– Зачем?
– удивился я.
– Я очень хочу. Пожалуйста.
– Приходи, если хочешь, - пожал я плечами.
До вокзала оказалось недалеко. Отвертка, к счастью, не понадобилась.
Гуля появилась за полчаса до отправления. Мы стояли у вагона. Вдруг она произнесла:
– Ты бы хотел жениться на мне?
Глянул на нее, подняв в удивлении брови:
– Жениться? Я бы... в принципе, мог... Ты очень хорошая девушка... Но дело в том, что я уже женат.
Гуля с минуту помолчала, потупив взор, затем посмотрела на меня:
– Я бы могла стать твоей второй женой.
"В зобу дыханье сперло!"
– Я бы с удовольствием, но боюсь, что моя жена будет против. У нас, к сожалению, нет такого хорошего обычая.
Разглядывая
Паровоз дал гудок на посадку.
– Я тут написала свой адрес. Напиши мне. Пожалуйста.
Бумажку я взял. Поцеловал девушку. Поезд тронулся. Гуля махала рукой. Я выставил руку в окно и... расткрыв ладонь, выпустил бумажку на свободу.
Мне совсем не смешно
Бывает, попадает человек в ситуацию, когда, например, молоток падает на ногу, или кастрюля валится на голову, или он поскальзывается и, задрав ноги, валится наземь. Ему больно, он корчится от боли. А тот, кто смотрит со стороны, - смеется. И вправду может быть смешно.
Термез, город с древней историей, как и почти все города в Средней Азии, расположился на правой стороне реки Амударьи. В городе немало русских, и даже есть храм Александра Невского. Нас поселили в небольшой гостинице, по двое в номере. Сегодня мы с Мидным не могли себе позволить первым делом ресторан - суточные закончились. Нам надлежало по два рубля и шестьдесят копеек в сутки. Бригадир выдавал башли на неделю, которые у всех заканчивались гораздо раньше. У меня осталось пятнадцать копеек.
Мы решили посмотреть на Афганистан. До реки недалеко, и минут через десять мы пришли к речному вокзалу. На левом берегу виднелось небольшое афганское селение. Речной прохладой дышалось с наслаждением. Времени до концерта оставалось немного, надо было бы перекусить. Остановив молодую женщину, с виду русскую, мы спросили, ее где базар и не смогла ли бы она проводить нас туда. Женщина показала нам рукой направление, сказала, что тут рукой подать, и поспешила по своим делам.
Ни с чем не сравним восточный базар: здесь можно увидеть и старика Хотабыча, и Али-Бабу со всеми его разбойниками, багдадских воришек и джинов. Все они продавали, покупали и громко галдели.
Многие экзотические фрукты и овощи я увидел здесь впервые, поэтому купил то, что мне знакомо - помидоры и бутылку молока. Как раз в пятнадцать копеек и уложился. Коля купил себе что-то другое. Пришли в номер, я съел свой обед. У нас было еще полчаса времени до концерта, и я развалился на кровати.
Концерт давали в летнем театре. Сразу за концертной площадкой протекал арык. Настроив контрабас, я вышел покурить. До первого звонка оставалось десять минут. И тут началось! Помидоры не сдружились с молоком. В животе забурлило, закрутило. Я смотрел по сторонам с тоскливой надеждой найти туалет, но ничего подобного не увидел. Мне становилось совсем уж невтерпеж. Спазмы крутили кишки. Дали первый звонок. Люди поспешили в зал. Я стоял с мучительной гримасой и боялся оторвать ногу от земли. Мимо проходил аксакал. Я спросил, не подскажет ли он, где тут туалет. Дедушка показал вдаль рукой и сказал, что там, за деревьями, увижу. Какие там деревья, я и шагу не мог ступить! Боль становилась невыносимой. Дали второй звонок. Все! Я больше не могу! Расслабился и отпустил! Когда прозвучал последний, третий звонок - стоял в своих концертных туфлях посреди говняного островка. Мне стало так хорошо! Боль ушла! Стоя в островке, понял, что такое верзовое счастье! Радость была недолгой, надо идти играть. Но как? Решение пришло быстро. Я почавкал к арыку и... как был в концертном костюме, уселся в арык. Подрыгал ногами. Вышел. Встряхнулся, как пес, и поплелся на сцену.