Дневник лабуха длиною в жизнь
Шрифт:
После того как жена собралась выйти замуж, я совсем озверел. Удавом смотрел на всех приглянувшихся мне женщин. Ласковым неандертальцем бросался на тех, кто мне понравился. Тело - все, что нужно было! Чаще всего был с каждой из женщин не больше чем один раз. С приятной в общении мог встретиться два, а то и три раза. Если после оргазма хочется и есть о чем с женщиной поговорить - это любовь! И все-таки так как женщины все разные, то и познавая их - познаешь себя. И чем лучше хочешь понять себя, тем большее их количество. Есть разочарованные мужчины, ищущие свой невозможный идеал. Я лишь искал забаву, плотских утех, забыться и не думать о той.
Раз в неделю Кабан, Натан, Кастро и я покупали копченую скумбрию, "Львовское пиво" и уходили на полдня в сауну париться. Иногда ездили вместе на рыбалку. Славик Дымонт - холостой, молодой, красивый и неглупый парень, моложе меня на десять лет. Пару лет назад после первого опыта он набирал скорость семимильными шагами. Рядом с ним всегда крутились хорошенькие девчата. У Кабана-Приапа женщины иногда падали на колени и неистово кричали: "Хочу быть твоей рабыней!"
Сегодня встречаюсь с молодой и веселой чужой женой Томой. Мое отношение к себе как к холостому с каждым днем все больше и больше приводило меня в приятный трепет. Ведь почти с пеленок женат был!
Байки лабухов
Погода располагала. Прифрантившись, надев свою любимую шляпу, я шагал к "Аппендициту". Навстречу шел профессор Львовской консерватории Н. Колесса, приподнявший в приветствии шляпу, я ответил тем же. Львовская интеллигенция.
Лабухи подтягивались к часу дня. Конец мая. Тусуясь группками, мы грелись в лучах солнышка у дверей в кафе. Кто-то предложил выпить за упокой души лабуха Н., недавно похороненного. Они вместе со своей любовницей задохнулись, заснув в гараже в "Москвиче", оставив работающим мотор. Помянули. Выпив по коньячку, тут же кто-то выдал анекдот про любовников.
– Слышали, недавно где-то на Филиппинах сдался последний солдат японской императорской армии. И это после двадцати девяти лет после окончания войны!
– сообщил один из лабухов.
– А шо там япошки, - подхватил следующий, - вот совсем недавно мне рассказывал один мой родич, который живет в Закарпатье. Поздно вечером к председателю колхоза, работавшему в своем кабинете при свете настольной лампы, постучали в дверь. "Заходите", - сказал председатель. В кабинет зашел заросший, бородатый, грязный мужик ростом под потолок, увешанный гранатами, со "Шмайсером" за плечом, и сказал: "Я прыйшов здаватысь!" Председатель, конечно, чуть не обверзался!
– Окинув нас победным взглядом, рассказчик продолжил: - Это был старый бандеровец, которого все эти годы прятал брат в погребе под домом. Брат помер, кормить некому, и мужик пришел сдаваться!
– гордо закончил он.
Поступило предложение: "За это можно выпить". Я не понял за что: за то, что сдался, или за то, что просидел почти тридцать лет в погребе?
– А знаете, что вчера было?
– вступил Рубинчик.
– Жорка В. так укирялся, что своими руками разбил свой саксофон о тротуар!
– Так как он играл, то мог бы сделать это уже давно, - вставил подошедший Натан.
Показался Яшка Финькельштейн - органист, алкаш, в данное время работавший с Рубинчиком, а до того многие годы игравший в оркестре с моим отцом. В Яшке было метр пятьдесят один роста, но именно в этом заключалась его "невезуха". Дело было в том, что в армию же не брали только до метра пятидесяти. Так что пришлось ему отслужить все три года. Там он вступил в Коммунистическую
Рубинчик набросился на него:
– Ах ты, сука, гном долбаный, ты чего вчера так набрался?!
– И, повернувшись к нам, поведал: - Я вчера отключил ему орган, так он продолжал играть на выключенном инструменте как ни в чем не бывало. Да я тебя давно уже должен бы выгнать!
– распалялся Рубинчик.
– Хер ты меня выгонишь!
– подскочил к нему наглый Яшка, суя тому под нос руку с дулей.
– Я партийный.
– Да я е... тебя с твоей партией!
– повысил голос Рубинчик.
– Так ты осторожней с партией, - вмешался Натан, - и вообще, Додик, не говори так громко это слово.
– Пойду-ка я начну день, - сказал Яшка и зашел в кафе на кофе с коньячком.
– Эльф сраный, - кинул ему вдогонку Додик.
Музыкантом Яшка был неплохим.
Тут и я решил вставить словечко, рассказав о своем дальнем родственнике - Пете Б., первой трубе Львовского симфонического оркестра:
– Демьян Пелехатый был вторым дирижером оркестра. Петя о чем-то с ним поспорил и был на Пелехатого зол. Во время концертного исполнения симфонии Бетховена подошел тот момент, когда труба должна была сыграть важное вступление. Дирижер взмахнул трубе начинать... но вместо своего соло Петя показал дирижеру дулю.
Степенно подплыл мой брат и с ходу стал рассказывать анекдот.
– Киевская газета извинилась перед читателями за опечатку. Вместо "будет играть сионист Пердюк" следует читать "будет играть пианист Сердюк".
– Ой, смотрите, что идет!
– вдруг воскликнул Натан, указывая глазами на проходившую мимо симпатичную женщину на высоких каблуках, груженую двумя полными авоськами.
– Вы посмотрите на этот вишневый ротик, на эти сурдинки, обратите внимание на эту попульку...
– Заканчивай с инвентаризацией, - вставил Кабан, - и захлопни рот, слюни текут!
– Нет, вы посмотрите, - продолжал Натан, ни на кого не обращая внимания и глядя сумасшедшим, похотливым взглядом вслед удаляющейся женщине, - я должен помочь ей нести сумки! Душа, тело просит, - сказал он самому себе и с плотоядной ухмылкой быстро зашагал за ней.
Заговорили о возрастном цензе посетителей некоторых львовских ресторанов и кафе. Рубинчик раньше работал в кафе "Ватра", который он называл кафе "Зрелость", так как в нем тусовалась молодежь в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти лет. Сейчас он работал в ресторане "Первомайский", в котором было два оркестра, в одном из них вот уже многие годы играл мой отец. Средний возраст посетителей "Первомайского" был от сорока и выше. Там же крутились "сталинские" проститутки. Любимым рестораном военных был ресторан "Москва". Эти же проститутки крутились и тут. Возраст клиентов ресторана "Турист" колебался от двадцати пяти до сорока лет - люди, уже обосновавшихся в жизни и неплохо зарабатывающие. Соответственно, и проститутки здесь крутились подороже.
– А у нас, - опять начал я, - уволили директора ресторана, армянина Армена, и назначили поляка Адама.
– За что уволили?
– раздалось сразу несколько голосов.
– В наш ресторан пришел ревизор. Что-то ему, видимо, не понравилось. Разговор между Арменом и ревизором постепенно перешел в ругань. Наш директор, сорвав с головы ревизора шляпу... плюнул в нее и нахлобучил ее тому на голову.
– Во дает!
– Через пару дней нашего Армена сняли и водрузили на должность директора большого гастронома.