Дневник. Продолжение

Загвоздина Наталья Александровна

ХВОРОБА, или ПОСЛЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ

Посвящение

1

Что юности пристало, то – ни-ни – сединам, паче мужеским, и к месту молчанье и глубокая слеза раскаянья, когда – не в середине уже давно. Походы по лесам кончаются, и надобно слезать — кому откуда: каждый выбрал транспорт, не вспоминая Путника, что распят.

2

Вместителен и нынешний мешок. Ан взять побольше? – пригодиться может... Тряся в четыре стороны мошной, оцеживаешь

комаров да мошек, бревна не замечая ни в глазу. В глазах туман – китайские безделки... Бессмертная воздушная лазурь не продаётся – бесполезны сделки. Великое живёт не суетясь. Но без тебя. Без комаров, без мошки... И в стане новоявленных сутяг перед кончиной вспомнишь о морошке?

17 н о я б р я

ЧТЕНИЕ

Кто вслушается – друг, кто пролистал – не недруг. У книг, как у земли, есть потайные недра, и почва, и сады. Кому цветок сорвать, кому плодов дождаться, а осень подойдёт – сбежать из-под дождя-то — обсохнуть и забыть. Не всем же в гору лезть и проникать в утробу, где каждый сердца нерв покажется утроен — ведь в самом деле боль. Коснулся, и за то – спасибо. Жизнь едина. В ноябрьский воздух влит раствор грядущих льдинок — дождливо. День – любой. Да здравствует любовь.

17 н о я б р я

ПОВОРОТ

Холод – вор. Отбирает тепло у земли. По Пречистенке ветер. Далеко наверху протекло и продуло – хвороба в конверте нам отправлена. Почта не врёт. До весны распечатывать будем. Так и чахнет столичный народ, распечатав на душу по пуду...

17, 18 н о я б р я

ИГРАЕМ

Играем в мяч. Подача за тобой. Игра меняет правила по ходу. Какой горнист нам выдует отбой, который стряпчий сделает погоду? А мяч – то мал и мягок, то велик, и справится – играем не на деньги... Играем жизнь. Она вот-вот велит надеть скафандр – попробуйте, наденьте — не выдержите. Каждый хочет сам дышать и любоваться Божьим миром. Живём, как и играем, по часам таинственным. Она проходит мигом.

18 н о я б р я

ПЕРЕМЕНА

Ноль градусов. Меняет вещество строение. Меняют суть предметы. И открывает древние приметы событий на пороге вещий сон, которым спим... Прелюдия зимы. Всего лишь утеплиться. Шарф повесить потолще... В невозможное поверить — пробиться! – не возьмёшь тепла взаймы. Москву люблю (ни слова о плохом...). Мы будем с ней в обнимку (в раскоряку). Нас держит золотыми якорями и маленькой подкованной блохой.

18 н о я б р я

ОБРАЩЕНИЕ

У меня под окном – я с тобою не меряюсь – сад! Закисаешь везде. На земле уже скоро не хватит уголков для тебя – пересчитаны списки услад. Не поможет ещё, раз нутро оторочено ватой. Только

боль оживит. Я видала на пальчике след. Ах, как радуюсь им, не любимым – и боли, и крови... А продолжишь считать («ах, везёт!»), задержись на числе предпоследнем... С последним – закроют.

18 н о я б р я

«А тяготы, отче, не груз, а всё, что имели...»

Отцу Георгию Белькинду

А тяготы, отче, не груз, а всё, что имели. Натруженных косточек хруст, положенный поверху руст... На сердце – что мелем. Что мелем, то выплачем. Бог Один и свидетель. Долг так и не выплачен. Плач почти что свирельный. Свирель ли, слеза ли – одно, как есть, подношенье. Слова-то – связали: на дно с такими на шее...

18 н о я б р я

НОЯБРЬ 2010

Е.А.

1

Пересекаешь вплавь, что кораблю по чину. Но над тобой Господь, и на тебе почиет послушника клеймо. И морем дальше плыть лишь одному по силам. «Подай на жизнь!» – тебя не раз сама просила — ты вынимал клинок. Был как клинок ответ, а обладатель воин. И каждый примерял себе, и был не волен — уж очень остр металл. Добыть, и закалить, и заточить, по слову. Лишь веря и любя – и никаких условий. Утробой не мечтать. Но в море и один – пловец. Среди сограждан потомственный рыбарь. И надобно кому, тот, если сердце жаждет — от остова ребра.

2

Я вижу – нелегко питать голодных млеком. Им подавай на зуб. Им подавай – игру, испытанное Lego, им не с руки на суд. Но делатель монах, над ним иная воля — он пашет и печёт, и миру отдаёт, и хлеб его намолен. Не говорю – почём. Но в море и один – пловец, среди сограждан потомственный рыбарь. И надобно кому, тот, если сердце жаждет — от остова ребра.

18, 19 н о я б р я

ВОЗВРАЩАЯСЬ

И за то, что с язвою мне принёс ладонь —

Эту руку – сразу бы за тебя в огонь!

М. Цветаева

Остановка в пути и, как водится, время не ждёт. Тем несноснее здесь в ноябре в предвкушенье снегов, станет где снегопад захудалый холодным дождём и заставит гадать и до утренних ждать синяков — что потом? Под глазами круги и круги... И никак не усну и всё думаю: «Выдержит друг?», и опять не дождусь подношенья от слабой руки, и в огнище не быть. Всё тебе отпускается с рук. Хоть гореть в самый раз. Не помеха ненастье огню. Убегаешь. А жизни – на миг, и раздвинуть нельзя. Подойди в ноябре к отворённому настежь окну! В слабом сердце ни зги. За окошком родная земля в ноябре и в пути. Ненадёжен осенний покров, что не надолго. Сыро и пасмурно. Язва и боль. Разведи костерок и согрей охлаждённую кровь, живота не жалея, сгорая. И я – за тобой.