Дневник. Продолжение

Загвоздина Наталья Александровна

5 о к т я б р я

ИЗ НИЧЕГО

Да вот и буковки, да вот меж ними связки... Сижу соломенной вдовой, и разбавляю речь водой, и чаю сказки. На небе облачко, что пух, что пух и перья... Вверх по воздушному столпу в перинку опустить стопу — я стану первой. Повсюду воздуха разлив и красной речи... Что испыталось на разрыв, сильнее сделалось в разы — плывём по речке... И

с нами Слово, и слова — весь мир в придачу. И пусть посудина слаба, зато с течением в ладах — послушна паче.

6 о к т я б р я

«Под ногою трещит желудок...»

Под ногою трещит желудок... Щедр октябрь, перелески радушны. Заигравшийся лист-шалунок, отыграв, завернулся ракушкой. Что за радость бездумно шагать, октябрём задыхаясь счастливо... Поздних веток кресты и шпагат отдают золотистым отливом... Золотого немерено... Впрок не собрать. Будут новые брашна... Золотая пора за порог заглянула... Прощальная бражка. Но... Но сладок прощания вкус — всё бы пить, невзирая на лета, вспоминать, как на серенький куст золотая сорочка надета. ...До краёв переполнен октябрь. Я под деревом горя не знаю. Разве загодя сердце когтят нищета и морока лесная?

7, 8 о к т я б р я

Без заглавия

1

Расставаться с взлелеянным – жуть, как в барак из цветущего сада. Где уже урожая не ждут, проживая в бесплодной осаде стен барачных, прошедшего снов... Тут и осень готовит подножку. Пробирая живот до основ, подстилая снежок под подошву...

14 о к т я б р я, П о к р о в

2

Мой милый, что тебе я сделала?!

М. Цветаева

Расставаться с взлелеянным – труд. Не даётся и он не по силам. Оставляю вопросы во рту, и в утробе, а то бы – спросила... А замочек повесишь – закрыт вход и выход, и дышишь иначе. И не помнишь, где ключик зарыт, и забота покажется с пальчик.

15 о к т я б р я

3

Говорят, тягою к пропасти

Измеряют уровень гор.

М. Цветаева

Расставаться с взлелеянным – дар тем, кто ростом и впадиной вышел, для кого безответный удар плодороден, чтоб делаться выше. Так прими же – и дело с концом. Может, всё и начнётся за дверью... А любимое было гонцом, или Вестником. Только бы – верить.

15 о к т я б р я

СНЕГ ПОШЁЛ

Снег идёт...

Б. Пастернак

Снег пошёл – и всё с начала — бьётся сердце по ночам и так же по утрам... Всё в движении... Начальник испокон Один. Не чаю жизни без утрат. И

в полёт пускаюсь вместе с первым снегом (в ушко влезьте, как верблюд в ушко — не получится)... На землю опущусь, изведав зелья, с молодым снежком. И останусь. Лишь бы билось сердце дальше – Божья милость малым и большим. Кто каков, узнаем после снегопада... В чистом поле — под землёй в аршин.

15 о к т я б р я

ОСЕНЬ

Уже по силам счесть на ближнем древе листья. Уже с древесных чресл не стали птичьи литься нам в уши голоса... Уже и сад молчит и всё ясней читаем, листвы не ополчив, где каждый лист считаю — по силам. Полоса далёкая лесов уже готова счёту отдать последний лист... Что как гребёнкой счёсан, лишь ветер-скандалист провёл по волосам.

16 о к т я б р я

ОСЕНЬ. ВСТРЕЧИ С БРОДСКИМ

В глубине Адриатики дикой...

Умберто Саба

Чернозём. Фиолетовый грач. Скрип капусты. Рябиновый росчерк в голубом. Осень вышла за грань любованья и гаснет досрочно... Здесь, на родине, жизнь – дефицит, солнце в складчину, свет по талонам... На задворках силён девясил, и забор на задворках поломан. ...В глубине Адриатики – то ж... Если осень. Иосиф подскажет. Затерялся его макинтош в поворотах, в теченье... Подсажен новый зритель на голос, на всплеск, на виденье Венеции... В осень уплываем под плесень и блеск и – в упор – упираемся оземь.

18 о к т я б р я

«По осиновым полянам...»

По осиновым полянам, по сугробам заполярным погуляли всласть. А теперь пора ответить, сколько пущено на ветер, перед тем, как стлать. Не мягка постелька будет — отвечаем не по букве — а твердят, что пух... Лишь не знаем и примерно поворота (что приметы?!), от какого – Путь.

19 о к т я б р я

19 ОКТЯБРЯ

Царскосельский денёк. Как при Пушкине. Путник не в счёт. Он и сам по себе, и чужой, и уже позабытый. Стихотворец о нём сообщить даже нужным не счёл, и вдыхает октябрь – предстоят мировые событья. С бронзой кружится лист, а недавно совсем золотой. Круг друзей ещё здесь, и достаточно вытянуть руку... И ещё на земле. Под ногами лоскутный платок царскосельской листвы, и воронья доносится ругань. Солнце падает вниз. Этот день унесу на плече — тяжелее сума, но родимая ноша не тянет. А о вечере – чур! – помолчим, как о том палаче... О, как жаждешь под солнцем побыть царскосельским лентяем...