Дневник. Продолжение

Загвоздина Наталья Александровна

20 м а р т а

Post scriptum

...Проплывает вокзал... Я оттуда уеду в змее отползающей поезда... К северу снежные Альпы... Приложившись к земле, окажуся не сразу сильней, чуть качаясь ещё, то ли с нежностью, то ль машинально... ...Но когда-то потом, не в Италии, в русской глуши тот фиалковый глаз поглядит чуть не в самую душу и поднимет её, нашу память, из самой души, дав опять говорить, сколь торжественно, столько же глуше...

21 м а р т а

2.

К Венеции! Отражения

Сан-Марк с двойной кокошников грядой — и прям, и опрокинут, и восторг внушает глазу... Мостиков-рядов здесь сходка-толчея, и будь востёр, засматриваясь в кружева рядно... Здесь парны даже звёзды и луна, гондолы, гондольеры, и мосты, и звуки, и молчание – просты сложенья, вычитания... У нас — иначе... Опасаешься простыть... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Так долго опрокидываясь вниз, плавучая Венеция стоит на сваях, на легендах, на былом, на каменных дворцах, на том, что в них... Что вымоет лагуна – набело.

22 м а р т а

3. К Венеции! Риалто

Кто видел всё – бесстрастен. Лишь народ бурлит, передвигаясь по кривой... Под сводами Риалтовских ворот — Венеция! Не птица, не грифон — лев с крыльями – и держится на том. Под щедрым на язычество мостом нет времени – есть камень и вода, плывущие оттуда и туда...

22 м а р т а

4. К Венеции! Торчелло

За Муранский маяк, за игрушечный рай кружевниц, где торчит, наклонясь, одинокий хребет кампанилы, заберёмся с тобой или порознь, купив грошевых на «бумажный кораблик» билетов... Спаси и помилуй! Под мозаики свет, под сияние лика Христа входишь, как за края предназначенной доли — здесь родильня, и здесь не магический вызрел кристалл — о, Венеция! Всё – наши долги.

22 м а р т а

5. К Венеции! Ночная песнь

(Ш о п е н, ре-бемольмажор)

Что – равно! Плеск воды. Покачиванье ряда безвременных гондол – попробуй различи... Ночная нагота вселенская... Порядок космический светил – все наши, раз ничьи... С луною по водам хожу до утра блеска, не смея отвести ни взгляда... И клавир всё полнится... И вот, рассветной арабеской сменяется ноктюрн... Зевака, поклонись!

23 м а р т а

6. К Венеции! Утром

Задвигалась сама, Венеция златая, под чистый перезвон своих колоколов. Что порвано волной, залижет, залатает волною же самой, ничем не уколов... К утру не счесть толпы ни тембров, ни наречий — красавица одна бесстрастна и проста, как давеча – вчера – не первый век – извечно... И, рот открыв, глядят вельможа и простак на лучший из миров земных...

Водой хранима, открыта всем путям и ангелам с небес — и солнце достаёт! – что на ночь схоронила, и видят новый сон и зрячий, и слепец...

23 м а р т а

7. К Венеции! Блуждание

Мышиный холодок, и запахи, и затхлость, и вечно не найти, что ищешь... Маска льва то здесь, то там – по ней пытаешься... Назавтра придётся повторить вечерний маскарад... Продрогнув наконец, с канала на канавку сворачивая, ждёшь: «последний – и в тепло»... Но нет, здесь лабиринт – не отыскать каналью, и боязно чуть-чуть, и знаешь – поделом. Фонарь, как постовой, едва заметный глазу, остался за спиной и медленно отстал... А ветер в материк втыкается, неласков, толкая взад-вперёд, и водит по мостам...

23 м а р т а

8. К Венеции! Вапоретто

Простолюдин, врезающий соху в лагуны пашню, иль вол, покинувший закут, спеша на пажить... Не голубых кровей, ей-ей — скрипит и стонет, но плугу преданность – проверь! — большого стоит... Простолюдин – и тем хорош, и жнёт, и пашет. Не засидится тихарём — «заварит кашу»...

24 м а р т а

9. К Венеции! Вапоретто

Горожане и мы, безымянные, сгрудившись, ждём: ржа и скрежет не в счёт, он всегда наготове, и баста. Вольный труженик бодр одинаково и под дождём, и под солнцем, и в ночь, не задумавшись поколебаться... Но колебля волну, поспешает на новый причал, где такие же мы, та же праздность и те же заботы, и попутно уча без надрыва служить и прощать, лишь грошовый билет попросив «за науку» за бортом... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .  Сев в московский трамвай дребезжащий и с качкой без волн, глубоко задышу посреди веницейского моря, повторяя – «плыви, как ни трудно, а выплыть изволь»... И не страшен до дна городской прибывающий морок...

25 м а р т а

10. К Венеции! Ответ другу

Отечества и дым нам сладок...

Г. Державин

...И когда кто-то спросит, откуда Венеции «дым» — не отвечу – зане [1] далеко он блуждает... Дух творит, где живёт. Ну а тот, кто едва нацедил, не обрящет и тли на неплодной лужайке. Не прощает измен Божий дар, хоть держи целый мир в закромах – как в песок, как меж пальцами – втуне... Не болит ли в груди? – Попроси «посильней заломить» у Спасителя душ, и почувствуешь: дымом и дунет...

1

Ибо, потому что, так как (устар.).