Дневник. Том 2
Шрифт:
деляющее и как бы поднимающее ее над языком чернорабочего,
а в «Творчестве» все время говорят только чернорабочие. <...>
Среда, 24 февраля.
< . . . > Великое достоинство, великая оригинальность Дид
ро — и никто этого до сих пор не заметил — заключается в том,
что он ввел в спокойную размеренность книжной прозы жи
вость, brio 1, легкость, порывистую суматошность и лихорадоч
ную
братии и, пожалуй, еще больше — художников, ибо он первый
из всех французских писателей жил в самом тесном общении с
ними.
Вторник, 9 марта.
На днях состоится распродажа библиотеки какого-то библио
фила, который переплел все свои книги так, чтобы цвет об
ложки по возможности гармонировал с чувствами, выражен
ными в тексте.
Так, голубой цвет был избран для любовных романов, зеле
ный — для сельских романов и для путешествий, лимонный —
для сатир и эпиграмм, рыжий — для простонародных сюжетов,
красный — для романов с социальной тенденцией. Этот люби
тель книг, по имени Нуайи дошел до такого идиотизма, что
умудрился втиснуть в три цвета поэзию и прозу Гюго, причем
разница в оттенках указывала на изменение политических
взглядов Гюго в то или иное время. < . . . >
Четверг, 18 марта.
<...> Волосы крупными кольцами, вроде волос-змей на го
лове Горгоны, загадочный взгляд из глубины темных орбит,
таинственные глаза сивиллы Микеланджело, чисто греческая
красота черт, лицо нервное, страдальческое, словно помятое; и
под этой оболочкой мозг, который постоянно преследуют стран
ные, извращенные, мрачные и наивные мысли, словом, смесь
крестьянина, фигляра, пройдохи и ребенка, — таков этот чело-
1 Блеск ( итал. ) .
392
век. Существо чрезвычайно сложное, но не лишенное своеоб
разного обаяния... Чего стоит хотя бы изобретенная им особая
музыка стиха, похожая на шелест крыльев ночной птицы в
предсмертном хрипе дня. В сущности, этот Роллина — очень
интересное порождение дома Каллиас *, этой мастерской для
повреждения рассудков, создавшей столько чудаков, маньяков
и просто помешанных... Он рассказывает нам о чарах Цирцеи,
о поистине колдовских чарах этого дома, из-за которых он, сидя
в своей мэрии, все время поглядывал на часы, не в силах до
ждаться минуты,
скую Обитель, где с раннего вечера до глубокой ночи несколько
молодых взбунтовавшихся умов, подстегнутых алкоголем, пре
давались безудержному разгулу мысли, головокружительной
словесной акробатике, изобретая самые сногсшибательные па
радоксы и самые разрушительные эстетические теории, и не
истовствовали, под председательством красавицы — хозяйки
дома, их слегка помешанной музы. Ими овладевало особое
интеллектуальное опьянение, — как от гашиша, говорит Рол-
лина, — которое мешало им работать, так как они целиком отда
вались этой оргии разговоров в доме, где говорилось так легко,
как ни в каком другом месте Парижа.
Воскресенье, 21 марта.
Сегодня в «Голуа» помещена статья «О старости писателей»
Элемира Буржа, который требует, чтобы я занимался исключи
тельно спасением своей души, по примеру Корнеля и Расина, и
мне захотелось ответить этому юному Тартюфу следующим
письмом:
«Как, сударь, мне, заработавшему около тридцати тысяч
франков на «Актрисе Фостен» и «Шери», имеющему возмож
ность в течение десятка лет издавать на тех же условиях все
романы, какие мне вздумается написать, будь они хороши или
плохи, мне, который из страха упасть в собственных глазах, от
казался от создания новых романов, прекратил всякое художе
ственное творчество и ограничил себя работой над историче
скими книгами, приносящими лишь 1500—2000 франков до
хода, мне, — я могу сказать это во весь голос, — единственному
писателю во Франции, способному выказать подобное презре
ние к деньгам и относящемуся с таким благоговением к искус
ству, — мне вы адресуете вашу статью?»
И с этакой наивностью, присущей милым юношам католиче
ского и консервативного толка, он утверждает, что я никогда
столько не печатался, как после предисловия к «Шери». А ме-
393
жду тем с этого времени я не выпустил абсолютно ничего, кроме
писем моего брата и некоторых переизданий, которые Бурж,
быть может, считал бы нужным запретить литератору преклон
ного возраста.
Я читал, что у некоторых диких племен дети побивают кам
нями своих родителей, когда те становятся дряхлыми. Наши
Элемиры Буржи не заходят так далеко, они хотели бы только,
чтобы их отцов засадили в тюрьму и не давали им ни пера, ни
клочка бумаги.