Дневник. Том 2
Шрифт:
тонкая линия носа. Бедный Роден! как ему не повезло с «Граж
данами Кале»! Банкир, через которого он должен был получить
деньги, сбежал, и скульптор не знает, будет ли оплачена его
работа. А между тем скульптура уже так близка к завершению,
что он должен ее закончить, и для этого ему нужно четыре с
половиной тысячи франков, чтобы оплатить натуру, мастер
скую и т. д.
Из мастерской на бульваре Вожирар Роден повел нас в ма
стерскую
тые «Врата» *, предназначенные для будущего «Дворца деко
ративного искусства». На двух громадных створках вы видите
сначала лишь хаос, беспорядочное нагромождение непонятных
форм, нечто похожее на окаменевшее сращение кораллов. За
тем, через несколько секунд, в том, что вначале казалось хаоти
ческим переплетением коралловой массы, ваш глаз начинает
различать выступы и углубления, выпуклости и вмятины, обра
зующие целый мир маленьких обнаженных фигурок, полных
жизни и движения, того порыва, который Роден старается пере
нять у Микеланджело, в его «Страшном суде», или, пожалуй,
еще у Делакруа, в картинах, изображающих буйную толпу, —
и все это с беспримерной правдивостью, на какую отваживается
лишь он да еще Далу.
В мастерской на бульваре Вожирар как бы заключено реаль
ное человечество; в мастерской на Лебедином острове собрано
человечество опоэтизированное. Наклонившись над кучей му
ляжей, лежащих прямо на полу, Роден вытаскивает наудачу
первый попавшийся слепок и показывает нам одну из деталей
ворот. Это восхитительные торсы маленьких женщин, у кото
рых он с таким совершенством умеет вылепить линию спины и
как бы трепещущие крылья — плечи. Кроме того, он блестяще
владеет искусством передавать движения и позы двух тел, слив
шихся в любовном объятии, подобно пьявкам, сплетающимся в
банке с водой. Чрезвычайно оригинальная группа изображает,
по его замыслу, плотскую любовь, но в его трактовке эта тема
лишена всякой непристойности. Фавн держит, подняв и при
жав к груди, свою подругу, все тело которой напряжено, а ноги
странно поджаты, как у лягушки, готовой к прыжку.
У этого человека, по-моему, рука гениального мастера, но
400
ему недостает собственного видения мира, как будто в голове
у него причудливая мешанина из Данте, Микеланджело, Гюго,
Делакруа... Он представляется мне также человеком, одержи
мым проектами, замыслами, — его необузданное воображение
порождает множество идей, фантазий, образов,
доводит до завершения.
Четверг, 29 апреля.
Может ли картина оказать воздействие на мысль, на душу
человека, обладающего способностью ценить живопись? Нет,
никогда! Она лишь физически радует его взор — и все! Только
книга (быть может, также и музыка), со свойственной ей неза
вершенностью, туманностью образов, невозможностью полно
стью материализовать сказанное, способна зародить мечту в на
шем сознании. Тогда как картина, даже самая одухотворенная
картина, такая, как «Преображение» Рафаэля, благодаря закон
ченности линий, материальности красок, конкретности живо
писного мастерства, всегда разочаровывает воображение зри
теля, — если, конечно, у него есть воображение.
Четверг, 6 мая.
< . . . > Что может пленить нас у Пювис де Шаванна? Его
унылые краски, похожие на выцветшую зелень увядших лугов?
Его примитивный рисунок, не имеющий ни характера, ни выра
зительности, самый тяжелый, топорный и глупый рисунок, ка
кой я когда-либо видел? Или воображение, композиция? Однако
воображения ему хватает лишь на иллюстрации или перепевы
античности *. Нет, мне кажется, никогда еще критика не при
нимала за настоящего живописца человека, столь явно лишен
ного каких бы то ни было качеств, необходимых художнику, та
кого старательного тупицу, такого безмозглого подражателя
прошлому. < . . . >
Пятница, 28 мая.
Сегодня получил «Жермини Ласерте», изданную в серии
«Шедевры современного романа» *. И невольно с грустью поду
мал о том, какое удовольствие это издание доставило бы моему
милому брату.
Четверг, 10 июня.
Вечером Доде рассказывал нам о своем отце и матери: «Моя
мать всю жизнь зачитывалась романами... Вот отчего я стал та
ким... Мои родители не были удачной супружеской парой. Вы
не можете себе представить, какие вспышки ярости бывали у
26 Э. и Ж. де Гонкур, т. 2
401
отца... Я вспоминаю его последнюю ночь. Я сказал матери,
чтобы она ложилась спать. Я мало проводил времени с бедным
отцом при жизни, и мне хотелось провести с ним всю эту ночь...
И я помню, как меня потрясло, что мама в эту ночь могла