Дневник. Том 2
Шрифт:
если она требует работы над стилем, — я колеблюсь, робею, у
меня нет больше уверенности, что я с этим справлюсь.
Бедного Лоррена должны в пятницу оперировать по поводу
опухоли, свища или еще чего-то в кишечнике; и все эти дни,
чтоб как можно меньше думать о пятнице, он обедает и завтра
кает у друзей или же приглашает их завтракать и обедать
к себе.
Сегодня он пригласил к обеду меня и преподнес мне как
достопримечательность Иветту
Нет, она некрасива! Плоское лицо, нос картошкой, блекло-
голубые глаза, сатанинский изгиб бровей, обернутые вокруг
головы бесцветные волосы, похожие на паклю, очень низкий
бюст — вот эта женщина.
И у этой женщины быстрые порывистые движения и на ред
кость забавная, живая речь. Она входит, описывая знаменитый
обед в Булонском лесу в честь «Ругон-Маккаров» * — обрисовы
вает различные категории присутствовавших там потрясающих
женщин, карикатурные фигуры ораторов, невнятное бормота
ние возбужденного Золя: потешный отчет, который имел бы
самый большой успех в газете. В ее насмешливом остроумии
оригинально то, что ее болтовня, отражающая дух современ
ности, разукрашена эпитетами из арсенала поэтов — символи
стов и декадентов, архаическими выражениями, старыми гла
голами типа разгуливать, вновь вошедшими в обиход, — настоя
щий винегрет, беспорядочная смесь современного парижского
жаргона с древним шутовским языком Панурга.
В сущности, эта женщина, похищенная из отдела обуви уни
версального магазина «Весна» небогатым итальянским князем,
которому она остается верна, совершенно верна, — не обладает
дарованием большой артистки, но стремится накопить по
больше денежек — она зарабатывает сто с лишним тысяч фран
ков в год — и годика через два уйти из театра, чтобы, по ее
выражению, «петь самой себе грустные романсы». < . . . >
Воскресенье, 9 июля.
Ночи, заполненные кошмарами, из-за них, прежде чем лечь,
я со страхом смотрю на постель; дни, заполненные мрачными
предчувствиями на весь остаток моей жизни. <...>
559
Вторник, 18 июля.
Вакери, у которого спросили, что он думает о «Трофеях»
Эредиа *, ответил, что они напоминают ему безделушки с рас
продажи Шпитцера. <...>
Пятница, 21 июля.
Сегодня к нам является Швоб — голова жирного грызуна,
засаленная
поэта Уитмена, которую он сейчас переводит. Он переводит
нам, читая с листа, удивительно поэтический отрывок из «Го
родской мертвецкой» — отрывок о трупе проститутки, испол
ненный фантастического лиризма, откуда вышел весь Метер
линк.
Между прочим, он сказал нам, что Мопассан написал боль
шую часть своих новелл, используя разные россказни. Он ут
верждает, что сюжет «Орля» был подсказан Мопассану Порто-
Ришем, который был так взволнован, когда при нем заявили,
что в этой новелле уже видно начало безумия писателя, что, не
сдержавшись, воскликнул: «Если этот рассказ — рассказ сумас
шедшего, то сумасшедший — я!» * < . . . >
Суббота, 22 июля.
Сегодня во время утренней прогулки Доде сказал мне: «Если
кажется, что в последнее время я не работал, то это потому,
что у меня появилась мысль написать о нас — да, о моей жене
и обо мне — роман под названием «Пятнадцать лет супруже
ской жизни». Я написал уже семь глав... Но пришлось оста
вить эту затею: несмотря на то что, создавая эту двойную авто
биографию, я соблюдал всю возможную скромность, моя жена
все-таки огорчилась. Я не теряю надежды, что позднее ее суж
дение изменится, но в настоящее время... Вы догадываетесь, это
были все маленькие и большие события в жизни семьи: тревоги
молодой женщины, старой няньки, появление ребенка, его воспи
тание и т. д. и т. д.».
И Доде признался мне, что в его сознании происходит эво
люция, подобная моей, растет отвращение к вечным перипе
тиям, к вечным сложностям, связанным с литературным творче
ством, и, удивляясь, что Золя не устает от непрерывных новых
начинаний, он воскликнул: «А ведь то, что я там написал, —
чистая правда, красивая и деликатная правда!.. Да, да, я на
деюсь, что в один прекрасный день Юлия позволит мне закон
чить «Пятнадцать лет супружеской жизни».
560
На это я ему ответил: «Действительно, женщина боится
голой правды, она с трудом терпит ее и в ночной сорочке».
Вторник, 15 августа.
< . . . > Утром пришел к завтраку некий господин Рогенан,
секретарь профсоюза машинистов, социалист, противник заба
стовок, человек с ясной и благородной головой.
Он нам рассказывает о машинистах, говорит, что эти люди,