Дневники потерянной души
Шрифт:
– Почему? – огорченно спросил я.
– Мал ты еще для этого, - отрезал он, вновь беря у сидящего на полу трубочку и затягиваясь уже полной грудью.
Обидевшись, что мне не досталось, я присел на лавку и притворился, будто за окном меня увлекло что-то гораздо более интересное, чем их странные забавы.
– Каль, а что должно произойти? – обратился мой хозяин к другу. – Каль?
Тот сидел с блаженной улыбкой на лице, уставившись куда-то в пространство расширенными зрачками.
– Смотри,
– Где?
– Везде... Как радуга в воздухе...
Маура растерянно проследил за его взглядом.
– Какие краски волшебные... Волны... Они меня обнимают... Тепло так...
– Кали, ты вообще меня слышишь? – обеспокоенно окликнул мой хозяин, потрепав его за плечо.
В ответ его товарищ весело и радостно расхохотался, вырисовывая в воздухе какие-то фигуры руками.
– Ну и дела... – потер Маура затылок, наконец вспомнив о моем существовании и поворачиваясь к окну. – Надеюсь, хозяева не вернутся до того, как у него это пройдет.
– А это пройдет? – спросил я, насупленно разглядывая сидящего, который размеренно покачивался в такт одному ему слышной музыке.
– Конечно. Должно, - уже менее уверенно произнес он.
– Может, ему попить дать? – предложил я, стараясь хоть как-то помочь.
– О, а это идея! – Маура направился к бочке с водой в углу. – Только не попить. – Набрав полный ковш холодной воды, он резко окатил ею друга.
Улыбка не исчезла с лица Калимака, лишь стала еще шире, и он подставил открытые ладони.
– Дождик пошел...
– Да черт, – в сердцах плюнул Маура. – Теперь ты понимаешь, почему я не хотел, чтобы ты эту гадость пробовал?
– Но ему, кажется, очень хорошо... – с завистью сказал я.
– Ага, не сомневаюсь. Проблема только в том, что он ни на что со стороны не реагирует.
Шатаясь, Калимак вдруг поднялся на ноги, не отрывая глаз от моего хозяина.
– Ты... такой яркий... – восхищенно прошептал он. – Свет... Мы все – свет... – Он подошел вплотную и положил ладонь на грудь товарища. – Солнце и Луна вместе в твоей груди...
– Что? – недоуменно нахмурился Маура.
В тот же момент глаза Калимака закатились, и он молча начал падать на него всем своим нехилым весом. Успев подхватить друга под мышки, мой хозяин доволок его до кровати у противоположной стены, уложив как можно аккуратнее. Затем снял с него сапоги, поставив их у подножия кровати, и накрыл лежащего одеялом. На всякий случай он наклонился и проверил, дышит ли тот, и бьется ли у него сердце.
– О чем он говорил, хозяин? – удивленно спросил я.
– Понятия не имею. Но хорошо, что заснул, - подытожил он, выпрямляясь. – Так он хотя бы не будет вызывать подозрений.
Действительно, отключка Калимака произошла как нельзя кстати, ибо со двора послышались голоса, и в дом, вернувшись с рынка,
– Ох, гости у нас! – воскликнула крепко сбитая румяная женщина, ставя на стол тяжелые крынки с молоком. – Вы откуда, мальчики?
– Мы из Сузатт, из имения Лабин-нег, - объяснил мой хозяин. – Я Маура, это Баназир. Простите, мы к Калимаку в гости пришли, да заигрались, видать, его вон уже сон сморил.
– Да ладно, хату не разнесли, и на том спасибо, - добродушно вступил глава семьи, распределяя за ширмой мешки с корнеплодами и зерном. – Жрать хотите?
– Спасибо, но мы пойдем, пожалуй, - вежливо отозвался Маура. – Нас уже дома ждут.
– Нет уж, пока до дому доберетесь, вечереть будет, - заботливо возразила хозяйка. – Садитесь, накормлю вас, а потом пойдете.
Чтобы не обижать гостеприимную пару, мы сполоснули руки в корыте и присели за стол, рядом с их малолетними сыновьями, которые рьяно о чем-то спорили, то и дело отвешивая друг другу тумаки.
– Сару, Зинат, успокойтесь уже! – прикрикнула на них мать. – Руки мойте, живо!
Подойдя затем к кровати, она потрясла спящего за плечо и несколько раз позвала по имени, но он даже не пошевельнулся.
– Как крепко спит-то! – удивилась она. – Небось умаялся. Во что вы такое играли, ребята?
Я чуть не поперхнулся, исподтишка бросив испуганный взгляд на хозяина.
– В ножики. И в «сбить лошадку», - уверенно ответил он.
В комнате все еще витал сладковатый дымок от курительной смеси из трубочек, которые Маура предусмотрительно спрятал за пазухой; и я понадеялся, что хозяева его не учуют, или что этот аромат им вовсе незнаком.
Нам уже разлили по тарелкам свежее овощное варево, поставили большой кувшин с брагой и разрезали на части каравай ржаного хлеба, когда я вдруг заметил, что Маура каким-то застывшим странным взглядом смотрит в деревянную стену напротив.
Но не успел я спросить, что с ним, как он резко вскочил с места, опрокинув стул, и выбросил вперед руку, целясь ладонью прямо в пустую стену. Испугавшись, младший из хозяйских детей громко заплакал.
– Что случилось? – недоуменно воскликнула женщина, одновременно обнимая своего сына.
– Ты что, парень? – вслед за ней спросил ее муж, непонимающе проследив за взглядом стоявшего.
– Нат-и лей! – громко крикнул Маура. – Дой хасс-и, горд та! Менхир лани! Туугт! [1]
Он побледнел и лицо его было искажено от страха, губы дрожали, и он по-прежнему напряженно целился рукой в невидимую угрозу.
– Небеса великие, да что это с ним? – не на шутку перепугалась хозяйка дома, хватая уже обоих сыновей и отодвигаясь с ними в сторону. – Вати! – она подняла глаза на мужа, ожидая от него помощи.