Дневники потерянной души
Шрифт:
Словно сквозь туманную пелену, в полубеспамятстве я вдруг ощутил обнявшие меня крепкие руки, осторожно приподнимающие мою голову и нежным прикосновением отводящие спутанные влажные кудри со лба. С трудом разлепив горящие веки, я увидел совсем близко склонившееся надо мной знакомое лицо, очень крупные выступающие белые зубы и подбородок с узкой вертикальной вмятинкой, почувствовал теплое дыхание с запахом сушеных листьев мяты и дикого меда.
– Давай-ка, выпей, - к моим губам поднесли край глиняного стакана с чем-то, от чего исходил
Я подчинился, с наслаждением глотая сладко-пряный медовый отвар, пахнущий липой, который легко и безболезненно проскальзывал в горло, мгновенно согревая все внутренности и пробуждая меня к жизни.
– Вот так, - улыбнулся Маура, сидя рядом и придерживая мои плечи свободной рукой. – Ничего страшного. Скоро будет полегче. У вас здесь дико холодно, - сказал он моему отцу, когда тот приблизился к кровати. – Я заберу Бана в дом, пока он не поправится. Идемте с нами.
– О нет, господин Ильба не позволит, - покачал головой отец. – Вы же знаете, не положено это...
– Ну, это уж чересчур, - возмутился Маура, сгребая меня в охапку вместе с одеялами и выходя за дверь.
– Не могу я взять его сюда, - отвернулся Ильба, отходя к полкам. – У меня самого здоровье совсем никудышное в последнее время, ты же знаешь. Если лихорадкой заразит, не перенесу зиму. Возьми дров, еды, сколько нужно, чтобы у себя перезимовали.
Маура сидел у большого стола со мной на коленях, согревая своим телом.
– Ильба, почтенный, пожалуйста...
– Не делай из меня чудовище, Маура, - вернулся старик к столу, приглаживая тонкие седые волосы. – Пойми меня. Ты обещал не перечить.
Со вздохом поднявшись, его наследник поплелся обратно к выходу, избегая смотреть мне в глаза.
Ночью я часто просыпался, ворочаясь, и при тусклом свете лучины с облегчением убеждался, что Маура не ушел, а все еще сидит рядом, время от времени промокая мое лицо смоченной в тазике прохладной тканью и успокаивающе гладя по голове.
– Ты весь горишь, - пощупал он мой лоб, когда ночь уже была на исходе.
Поднявшись, он выдвинул из угла большую медную лохань и подвесил над очагом котелок с водой.
– Надо тебя искупать, - пояснил он.
– В такой холод?! – со страхом вскрикнул мой отец, проснувшийся к тому времени. – Да он же окочурится сразу!
– Не волнуйтесь, Ранугад, - успокоил его Маура. – Это снимет жар, мы тут же завернем его обратно в одеяла.
– Не губите сына, хозяин! – горестно взмолился отец, изо всех сил прижимая меня к себе. – Сжальтесь, не пожил он еще!
– Да не случится с ним ничего, дорогой Ранугад, - подходя, тепло заверил его Маура, положив руку тому на плечо и глядя прямо в глаза долгим взглядом. – Я хочу помочь вашему сыну скорее поправиться. Ему станет лучше.
Отец наконец успокоился и согласился, перестав сетовать. Он помог приготовить лохань с водой, подливая
– Воды не останется, господин, - лишь отметил он. – Эта последняя...
– Об этом не беспокойтесь, - Маура уже ловко и быстро раздел меня, опуская в приятную теплую воду. – Я принесу еще.
Купание меня освежило и взбодрило, и я чувствовал, как жар, по крайней мере на время, отступает. Я сидел на кровати, пододвинутой ближе к очагу, заботливо укутанный с ног до головы, и краем глаза наблюдал, как Маура хлопочет уже над моим кашляющим отцом, наливая и ему отвара из принесенной большой фляги, и обещая также доставить нам еще продуктов и теплой одежды.
Проломить лед на реке захваченным из нашей каморки большим топором для Маура не составляло труда, и с первыми лучами солнца он вернулся с двумя полными ведрами, выливая их в стоявшую у стены бочку; затем ходил за водой и возвращался еще три раза, пока бочка не наполнилась.
Мой отец смотрел на него круглыми от изумления глазами, но вошедший словно и не замечал этого.
– Что же вы, хозяин? Вам же попадет за это...
– Не попадет, - весело откликнулся тот, вытирая лоб. – Еще что-нибудь нужно? Говорите.
Благодаря его стараниям, через каких-то два-три дня я окончательно пошел на поправку, а отец кашлял гораздо меньше. Маура наведывался каждый день, убеждаясь, что у нас все в порядке. Он развлекал меня, танцуя передо мной на руках и болтая ногами в воздухе, и я радостно хохотал, хлопая в ладоши.
* * *
– Закрой окно, Бан! – послышался строгий голос отца. Он уже вернулся в лачугу, потирая озябшие руки. – Ты что, опять простыть хочешь?
– Сейчас, отец, - кивнул я, не торопясь подчиниться – меня целиком захватила перепалка, разворачивающаяся у порога имения напротив.
Стоя в дверях и кутаясь в меховую накидку, господин Ильба в который раз отчитывал Маура за своеволие.
– Будто я не знаю, куда ты носишь продукты! – возмущенно восклицал он. – Вчера пропали еще два мешка с репой и каравай хлеба! Уж не думаешь ли ты, что моих запасов хватит на всю деревню?
– Они с голоду помирают, почтенный, - отвечал его наследник. – У этой семьи не осталось даже зерна на зиму. Неужели вы не поделитесь хоть малой частью своих запасов? Обещаю, что отработаю их летом.
Махнув рукой, Ильба удалился в дом, но вдруг снова показался оттуда с увесистым свертком.
– Возьми еще это!
– крикнул он вдогонку Маура, уже уходившему по протоптанной в снегу тропинке.
Тот вернулся и принял у него ношу с недоверчивой улыбкой.
– Спасибо, дорогой Ильба, - склонил он голову, и вновь направился сквозь метель к далеким огонькам лучин в покосившихся хижинах на окраине деревни.
– Эх, добряк молодой хозяин, - с чувством вздохнул мой отец, наблюдавший вместе со мной эту сцену.