Дневники потерянной души
Шрифт:
– Когда вернусь, – сказал Маура бесстрастно, проходя мимо него к выходу. – Доброго вам дня, господин.
И, подтолкнув меня за плечи, он закрыл за нами дверь.
* * *
Сидя под тенистыми ветвями клена, Маура долго и старательно вырезал небольшую дудочку из камыша. Наконец он проделал кончиком ножа небольшие дырочки в ряд и для проверки начал дуть, зажимая то одну, то другую из них пальцем. Я завороженно следил за ним, затем, не выдержав, из любопытства заткнул пальцем выходное отверстие дудочки, чтобы узнать, какой
Чуть не подавившись, Маура рассмеялся и шутливо погрозил пальцем в мою сторону:
– Будешь баловаться – не покажу тебе, как правильно играть.
Я тут же утихомирился и уселся рядом, слушая протяжные гудящие трели. Он на слух подбирал какую-то мелодию, то медленную, то повеселее, и я смотрел на его длинные пальцы, танцующие над дудочкой, и наслаждался извлекаемыми звуками.
В тот же день я убедился, что у меня музыкальный слух отсутствует напрочь, что добавилось к списку моих неудач и еще больше огорчило меня. Маура, как всегда, был хорошим и терпеливым наставником, но толку от его попыток в моем случае не было никакого. Все созвучия для меня воспринимались почти одинаково, а понять очередность затыкания дырочек для создания цельной мелодии оказалось делом невыполнимым.
Чем больше мы общались, тем больше я стыдился своей неполноценности перед каскадом его талантов, и думал, что не заслуживаю дружбы с ним. Но он, казалось, не понимал моей проблемы; во всяком случае, вместо того, чтобы плюнуть и найти себе более достойного приятеля для игр, он почему-то продолжал возиться со мной.
Как почтенный Ильба ни пытался предотвратить наше совместное времяпрепровождение, ему это не удавалось. То хитростью, то открытым неповиновением Маура находил способы для общения, и я искренне недоумевал, зачем ему это было нужно, тем более ценой недовольства приютившего его господина Лабинги.
Так или иначе, это было нужно мне, и я не скрывал своей радости каждый раз, когда видел своего старшего товарища. У нас бывали и ссоры, и стычки, но все это меркло на фоне того неугасающего интереса, который я питал к нему, и который, судя по его поведению, он хотя бы отчасти разделял.
__________________________
[1]В описываемом обществе рабам не позволялось называть своих владельцев по имени, или же по имени рода, не добавляя при этом титул «хозяин». Титул мог употребляться и как самостоятельное обращение вместо имени. На языке людей того времени (в данном произведении представленном русским языком) это обращение звучало как «халит». (Здесь и далее – примечания автора).
Глава 2 - Откровения
Я медленно ступал по густой зеленой траве в направлении ближайшей к имению рощи, пытаясь обнаружить своего товарища по игре в прятки. Он должен был быть где-то поблизости. Дойдя до края поляны, я в очередной раз осмотрелся по сторонам.
Подул легкий ветерок, и у самой рощи закачались кусты диких роз. Целое море красно-бурых цветов привлекло меня, заставив на
Маура в мгновение ока очутился рядом, склонившись надо мной, и его крепкие руки приобняли меня за плечи. Очевидно, он все это время стоял за тонким деревом слева, где я и не подумал искать.
Он немного подул на мои ладони, держа их в своих, и боль от уколов шипов быстро прошла. Затем он снял свой широкий пояс из светлой ткани и аккуратно промокнул крошечные ранки.
– Ничего, скоро заживет без следа, – улыбнулся он. – Даже перевязывать не надо. – Он оглянулся на куст. – Так ты хочешь розу?
– Хочу, – я шмыгнул носом и провел по нему рукавом.
– Какую тебе?
– Вот эту, темную, – ответил я, указывая на изогнутые, почти черные лепестки.
Маура обернул пояс вокруг стебля и легко оторвал его от куста, протягивая мне. Я осторожно взял розу, подержал немного и вернул ему:
– Возьмите, пожалуйста. Я для вас хотел ее сорвать.
Он удивленно поднял брови, принимая подарок.
– Спасибо. Но знаешь, я тебе сразу скажу – я сорванных цветов не люблю. Мне они больше нравятся на кусте, живые. А эта роза скоро завянет.
Я огорченно опустил глаза – мне не удалось сделать ему приятное. Видя мое замешательство, он с демонстративным наслаждением вдохнул нежный аромат и, обломав шипы, ловко завязал концы гибкого стебля в форме венка. Это необычное украшение он водрузил мне на голову, так, что роза оказалась как раз над моим лбом.
– Вот, ты великий владыка. Владыкой чего ты хочешь быть?
Вопрос оказался для меня сложнее, чем он мог представить.
– Я... я не хочу быть владыкой, - пожал я плечами.
– Как? – опешил он. – Вообще не хочешь?
– Не хочу.
– Ну, подумай. У тебя же будут свои владения, и свои воины. Ты всем этим можешь управлять.
– А зачем?
Впервые я поставил его в тупик.
– Зачем? Ну как, зачем... Чтобы знать, что ты умный, и сильный, и тебя слушают люди. Чтобы ты им все давал, что нужно, а они в ответ охраняли тебя и весь твой край. А все, кто в твоем краю живет, были бы счастливы. Разве это не важно?
– Ну, не знаю... – протянул я. – Я не думал о всех... Вы же спросили, хочу ли этого я...
– А чего ты хочешь в жизни?
– Я... – оглядевшись вокруг, я тщетно попытался найти что-то, что подсказало бы мне ответ, ибо сам никогда не задавался этой проблемой. – Я хочу... жить, господин, – в конце концов сказал я единственное, пришедшее на ум.
– Хм... пожалуй, - задумался он. – Лучше и не скажешь.
Услышав слова поощрения, я заулыбался, хотя тема, на которую свернул наш разговор, не стала мне понятнее.
– То есть, просто жить? – уточнил он. – И не нужно ни огромных пашен, ни золота, ни армий?