Дни мародёров
Шрифт:
Ремус вытер нос рукавом и отвернулся, глотая морозный воздух. Валери убрала теплую руку с его головы, а затем вдруг присела рядом.
— Держи, — она протянула Ремусу сэндвич с вяленым мясом и сыром.
Ремус засопел. Что он ей, младенец, что-ли? Может она его ещё с ложечки покормит?
Однако, голод оказался сильнее ущемленного чувства гордости, так что он молча взял предложенное и жадно вгрызся в хлеб, шмыгая носом.
Пока он ел, Валери сидела рядом и молчала. Ремус знал, о чем думает охотница, и хотя мысли эти были более чем соблазнительны, он отверг их, даже не задумавшись.
— Я
И он отгрыз ещё кусок.
Валери грустно улыбалась, глядя на него.
— Теперь ты и не сможешь уйти, Люпин. Он тебя не отпустит.
— Как он может помнить все это?! — с ненавистью прошипел он. — Я думал, это невозможно!
— Возможно. Но неприемлемо для большинства нормальных людей. Колония Сивого — территория со своими законами.
— Не понимаю.
— Конечно, не понимаешь. Потому что ты всю жизнь борешься с волком внутри тебя и отстаиваешь свое право быть человеком и владеть своей головой. Поэтому тебе так больно перерождаться, поэтому волк, дорвавшись до твоего сознания, захватывает его целиком, отнимая память, — Валери сломала еловую веточку, которую вертела в пальцах. — Сивый со своим волком не борется. Его сознание не разделено, он считает себя волком всегда. Потому и помнит все даже после перерождения. Это влияет на его… сущность. Ты мог это заметить. Потому-то в его колонию и приходят новые и новые оборотни, — тут она посмотрела Ремусу прямо в глаза и чуть-чуть прищурилась. — Все рано или поздно устают бороться и хотят, чтобы Сивый научил их жить в ладу с собой.
Ремус насупился.
— Они приходят, потому что сдаются. Я может и устал, но не сдаюсь. И раз я пообещал, что буду защищать вас, значит так и будет.
Валери усмехнулась, но беззлобно и без всякой насмешки.
— Это очень рыцарственно с твоей стороны, Люпин. Но, судя по всему, пока что это мне придется тебя защищать.
Ремус пропустил обидную реплику мимо ушей.
— Но, если он всё помнит и осознает, как же он до сих пор не понял, что вы — человек?
Валери хмыкнула, приподняв брови.
— В полнолуние он так поглощен охотой, что почти не обращает ни на что внимание. Единственное, что действительно различают оборотни — это запахи, — она слегка пожала плечом и почему-то помрачнела. — А запахом можно управлять. Если так будет нужно, он поверит, что я есть в его стае.
— Как?
Она посмотрела на него и на её лицо вернулась прежняя, холодная и сухая гримаса.
— Неважно. Нам пора возвращаться, — она встала, хлопнув себя по коленям. — Устраивать тебя в новой жизни, Ремус Люпин. Первое, что ты должен запомнить: никаких «профессоров» и «Валери». Пока ты здесь, забудь это имя. Здесь я известна как Иона. И не дай Мерлин ты проговоришься.
— Я понял, — серьезно сказал Ремус.
— Второе, — Валери полезла в маленькую кожаную сумку, висящую у неё на плече. — Все волшебники-оборотни, прибывшие в колонию, первым делом ломают свою палочку. Так они демонстрируют Сивому свою верность и отказ от прежней жизни. Держи, — она вынула из сумки и
— Чья она? — удивился Ремус, принимая подарок.
Валери поджала губы, прозрачно-серые глаза настороженно оглядели притихшие деревья.
— Того, из-за кого мы оказались здесь. Ему она уже не поможет, а тебя спасет. Твоя палочка побудет у меня, так безопаснее. Не вздумай её никому показывать, иначе даже я тебе не помогу.
— Не буду. Профессор, а почему Сивый вам так доверяет?
— У него есть на то причины, много лет назад я оказала ему услугу, — голос её стал жестким и каждое слово звучало так, словно царапало ей горло.
— Какую?
— Это не твое дело, Люпин. Главное слушайся меня и не болтай лишнего. И запомни самое главное: всё, что я буду говорить тебе в колонии предназначено для чужих ушей. У нас будет возможность поговорить, но сейчас сосредоточься на том, чтобы заставить всех поверить в то, как ты рад оказаться здесь. Заставь меня поверить в это, — тут она усмехнулась. — Может быть тогда мы снова поговорим о твоей работе в Отделе.
И она пошла вперед, исчезая среди заснеженных елок.
Ремус припрятал чужую палочку в кармане и куртки и устремился вдогонку, но, прежде чем началось его устройство в «новой жизни», произошел ещё один, довольно значительный момент, определивший впоследствии его существование в колонии Фенрира Сивого.
— Та-ак-та-ак, это вот и есть наш новичок?
Этот резкий, ужасно хриплый и как будто бесконечно простуженный голос окликнул их, когда они проходили между палатками к участку, который в лагере отводился всем новеньким.
Ремус оглянулся и увидел, что от группки мужчин у одного из костров отделился один человек и направился к ним. Это был парень, худой и неприятно-стройный, как девчонка, облаченный в такое же вязанное рубище, как и все здесь. У него были длинные, грязноватые и вьющиеся волосы, собранные на затылке в хвост. На губах юноши плясала до крайности самодовольная и отталкивающая ухмылочка, но самое главное, что сразу бросилось Ремусу в глаза и от чего он постарался отвести взгляд — это жуткие следы когтей, пересекающие смазливое лицо незнакомца так, что один его глаз превратился в узкое, сверкающее бельмо.
— От него же за милю воняет человеком, — громко выкрикнул незнакомец, окатив Ремуса с ног до головы своей насмешкой. — Как-то этот щенок не обделался, когда мы его нашли, ума не приложу.
— Что тебе нужно? — враждебно ощетинилась Валери, едва он подошел к ним.
Парень выгнул губы и дернул угловатыми плечами, всем своим видом демонстрируя оскорбленную невинность.
— Всего лишь хотел поприветствовать его в нашей дружной семье, дорогая сестра. Это элементарная вежливость! — парень подошел намного ближе, чем это было заведено в нормальном обществе, и Ремус слегка попятился, чтобы не столкнуться с ним лбами. По необъяснимым причинам, этот тип вдруг вызвал у него безотчетную злобу. А тот, как будто, и не замечал этого, или наоборот, замечал и ему это нравилось. Весело и немного страшно глядя Ремусу в глаза своим единственным, пронзительно-желтым, уже не вполне человеческим глазом, парень вдруг склонил голову набок и радостно улыбнулся.