Дни яблок
Шрифт:
— Ты ведь носишь цепочку? — уточнило у меня заросшее создание.
— Тебе какое дело? — подхватил я.
— Это кувшинки, — не нашёлся он. — Мы из них плетём цепочки, чтобы как у тебя. Вот.
Гамелина и Линник синхронно фыркнули.
— Вонючие, наверное? — не без интереса спросил я.
— Как ты сказал? — весь растопырился вниманием полупризрак.
— Мои не пахнут, — сказал я очень неприятным голосом. Огрел создание настоящей цепочкой, холодным железом, и призвал все силы из имеющихся здесь.
Он повторил все мои движения в точности, что-то буркнул, и листики, было прянувшие стрелами, застопорились — будто в замедленной съёмке. Затем погасли, а потом — антрацитово сверкая — рухнули на пол, где и разбились со звоном в острую мелюзгу.
— Не противься, — сказал пришлец строго.
— Вот скотина, — с чувством ответил я. — Да откуда ты взялся, чтоб командовать тут? Призрак несчастный. Ненастоящесть, обман, муть, фикция… Ты искажаешь, ты оскорбление свету, прочь с лика дня. Сгинь.
— Я — это ты, — разлепил синюшные губы пришлец. — Я плохое настоящее, я неверная плоть. Во тьме я окреп, мне свет теперешний не в тягость… Сейчас вечер.
— Ага, да, и осень спускается, — фыркнул я.
— … И тёмные дни грядут… — закончил фразу мальчик. — Это хорошо или плохо?
— Кто тебя научил? — напустился на него я.
— В основном, ты, — честно ответил он. — Да. Ты научил нас почти всему… Можно сказать так.
— Тут смущает вот это «нас». Как-то мимо логики, согласен? — поднажал я — Есть я и ты, здесь и сейчас. Стоило бы сказать — тебя научил я.
— Нет, — как-то бесцветно ответил подросток и убрал наконец волосы от лица. — Есть мы, и есть ты… Оглянись.
— Любой охотник будет пойман, в конце концов, — ответил я, пытаясь найти верный тон, чем суровее, тем лучше. — Не люблю оглядываться. И не положено…
— Не противься, — повторил он с каким-то астматическим всхлипом.
— Было бы кому… — нервно ответил я. А он применил ворожбу. Как-то неправильно, но сильно. Много аматорства. И зло в осадке — горечь, жжёнка и миндаль. Чтобы насмерть…
У меня от такого просто внутри всё пообрывалось — и смотреть не хотелось, и дышать трудно было, до колючего инея в лёгких.
Я отлетел под стол. Оттуда была видна часть комнаты в неприятном ракурсе: чей-то тапочек под диваном, ноги гостей… Неприятная личность, очумело валяющаяся на полу.
Я вылез обратно, немного постоял на четвереньках, затем сел. потом встал и обнаружил Крошку и Ганжу шарящими по абсолютно ровной кремовой стене. Девочки стоически сопели. Чернега впился в гитару.
— Стерегу, — сказал мне Валик. — Попросили…
— Очень кружится голова, — ответил я. — А так да, всё правильно. Надо беречь… Она румынская,
— Даник, — нервно сказала Гамелина. — Саша… а дверь, она ещё будет?
— Или как же мы выйдем, — раздумчиво поинтересовалась Лидка. — В окно? По шторкам?
— Сейчас я тут возобновлю кружочек, — заметил я кислым тоном. — Станьте в него, лицом внутрь. В смысле — смотреть друг на друга. Кто выйдет за круг — пропал. И не оглядываться, ни за что. Я всё понимаю, да. Нехорошо получилось. Извиняюсь.
— Можно я им завяжу глаза? — живо поинтересовалась Линничка. — Бинтиком? Хотя, если есть ватка, то можно просто так — залепить.
— Себе ватку положи, — окрысился Ганжа. — На веки. Полезли в круг…
— Не смотрите лучше и не слушайте ничего, — предупредил я, чиркая мелком. — Можно читать речитативом… Юра, а ты выйди, как-нибудь справимся. То есть справлюсь… А ты химией прикрой, да. Оно к науке со страхом…
— Чем-чем? — послышалось из группы гостей. — Чем читать?
Я завершил кружок и закрыл его печатью. Бесхитростной. Голова кружилась.
— Чем останется — тем и читать, — ответил я. — Можно петь…
Вода из таза почти испарилась или вытекла, оставив по себе темную лужицу.
— Чего там надо для вспышки? — спросил я.
— Ну, — замялся Юра, — можно намочить магний… Тогда пыхнет!
— Давай его сюда, — попросил я. — Полыхаем, как сможем, а там видно будет. Я почти уверен.
Неприятная личность тем временем пошевелилась, два-три раза дёрнулась, села, потрясла головой, затем совершила гимнастическую фигуру мостик и встала… Затылком вперёд.
— Это у него шея скручена просто, — доверительно сказал я бледному Крошке. — Ты лучше не смотри, а то голова… закружится…
— У кого? — свистящим тенорком поинтересовался Крошка. И затрясся.
— Вопрос поставлен нетактично, — сказал на это я. — Соберись. Будем мочить магний.
— У меня только небольшой кусочек… — робко сказал Юра. — А вода?
— Будет, — попытался убедить нас я.
Крошка осторожно выложил между нами, кругом и пришлецом небольшой кусочек химиката.
— Только такая грудочка, — печально сказал Юра. — Я говорил уже… А если не поможет?
— Перейдём в иное состояние, — бесцветно сказал я.
— Газообразное? — осторожно спросил Крошка.
— Бестолковое, — сообщил я. — Оно, вот это — вывернутое — вынет душу… А потом… Ну… Это скорее физика, чем химия.
— А, — отозвался Крошка.
— Я тоже не сильно шарю, — сознался я. — До конца. Приходится учиться, вот прямо так — в поле… В смысле — по ходу…
Нелепая фигура в белом скребла нестрижеными ногтями по паркету и пыталась сделать не то шаг, не то кувырок — мешала неверная моторика… Всё же идти головой назад не так чтобы и просто.