Дочь Двух Матерей
Шрифт:
— Я погляжу, молодёжи не терпится себя проявить. Что скажете, дадим им какое-нибудь поручение?
Киана Вилла устало вздохнула, но тут глаза её загорелись озорным огнём. Пожалуй, это была не такая плохая идея. В их собственных делах ни ей, ни Тоуру помощь не требовалась, но кое-какая задумка у неё имелась. Вилла планировала отложить её исполнение до следующей весны, но если молодёжь настаивала…
— Вы знаете, — сказала она, обращаясь ко всем, — в регионе буквально на днях было закончено сооружение канала в Вентуре, который связывает Первое озеро с верхним притоком Заюры. Теперь мы можем приступить к постройке водяных мельниц — тогда фермерские хозяйства получат возможность не просто привозить в Вентур зерно на продажу, но и перемалывать его на месте. Пожалуйста, — обратилась она к молодым людям, — если вам
«Скорее всего, не уложатся, — подумала она. — Но я посмотрю, как именно они не уложатся. В любом случае, больших проблем они не создадут и, если ребята не справятся, я сама займусь этим по весне, как и намеревалась. А если они всё же себя превзойдут — что ж, я буду очень рада».
Киан Тоур рассуждал приблизительно так же, и после завтрака отправился домой в сопровождении Рэдмунда и Феруиз. Рэй почувствовал было себя беззащитным барашком в логове диких волков, но сам же над собой посмеялся. Каковы волки: одна уже пожилая, вторая, напротив, молоденькая и совсем не опасная.
«О, вам у нас понравится! — заверила его Паландора, в душе ликуя от того, что её задумка удалась. — Здесь изумительная природа, чистый воздух вдали от городов и замечательные, отзывчивые люди. Я познакомлю вас с жителями Пэрфе-Кур, особенно с их ребятишками. Я очень часто с ними играю, рассказываю им сказки и читаю книги. Кстати! — воскликнула она, поднявшись на ноги и одним элегантным движением поправив платье. — Вы-то мне и поможете изложить им доступным языком, как учёные пришли к выводу, что за незримой стеной скрывается ровно половина планеты!»
Киана Вилла, слышав этот разговор, усмехнулась. Простейшие инженерные расчеты: для начала они вычислили массу Торфса, сопоставив формулу свободного ускорения и закон всемирного тяготения со значением гравитационной постоянной. Затем разделили эту массу пополам и соотнесли её с объёмом планеты. Так и обнаружили, что доступный для изучения и передвижения объём Торфса равен ровно половине.
Пока она кривила губы, Рэй принялся объяснять всё то же самое Паландоре более доступными словами. Затем, видя, что она не сильна в формулах, предложил подняться в библиотеку и начертить ей наглядную схему. Когда их шаги затихли на лестнице, киана Вилла подумала, что насчёт девочки она не уверена, а вот из мальчика мог бы выйти толк.
Глава 11
Рэй провёл в Пэрферитунусе целую неделю, притом очень продуктивно. Уже в первые дни он сам признал, что план Паландоры оказался, по сути, для него спасительным. Молодым людям было очень интересно друг с другом, они охотно делились своими знаниями и узнавали новое. В первый же день Паландора представила своего нового друга деревенским жителям, и он точно так же, как до этого Паландоре, увлекательно рассказал ребятишкам о том, как учёные рассчитали длину окружности Торфса, его радиус и массу. Как измерили длину незримой стены и как вычисляют расстояния до Аль'Орна, до Селины, спутника Торфса, до других планет системы, а также до дальних звёзд. А вечером они все вместе поднялись на смотровую площадку замка Пэрфе, и дети наглядно увидели, как солнце заходит за горизонт по окружности. Рэй сам не ожидал, что ему понравится разъяснять детям научные сведения. Он немного побаивался их, поскольку в душе сам пока ещё считал себя ребёнком и не мог свыкнуться с тем, что ему уже семнадцать лет и кто-то может воспринимать его как взрослого. Но ребята слушали его с таким вниманием и так охотно задавали вопросы, что боязнь его улетучилась. Малышам он рассказал о движении солнца по эклиптике, в течение которого происходит последовательная смена сезонов, а ровно через 384 дня солнце возвращается в исходную точку. Не так уж и ровно, если быть точным, но учёные договорились считать, что в году 384 дня, за редким исключением, когда их 386: такие годы вычисляются дополнительно. Он смог доступно объяснить вращение Торфса вокруг Аль'Орна и то, как наклон оси планеты по отношению к плоскости эклиптики влияет
«Не спрашивайте, почему у сезона такое наивное название, — говорил он, — древние люди не искали красочных метафор, а старались называть вещи своими именами».
Дети указывали на горячее солнце в нежно-зелёном небе, на свои обгоревшие носы и плечи (после нескольких дней непогодья вновь наступила жара) и тем самым демонстрировали солидарность с названием.
Вслед за альфером шёл абалтор, время Воздуха. Ветра. Палой листвы и подготовки к завершающему сезону — паланору, известному как пора холодной Воды.
— Снега и льда ведь? — уточняли малыши.
— И снега тоже, — соглашался он.
Каждый сезон длится 96 дней или двенадцать недель, по восемь дней каждая. Каждый день недели — дегор — назван в честь планеты системы Аль'Орна, в порядке их очерёдности. На Торфсе каждый год сохраняется определённое количество дней и недель. Именно эту математическую точность древние называли Божественным замыслом и доказательством того, что все четыре базовых элемента равны, а учёные — идеальным стечением обстоятельств, которым могут похвастаться далеко не все планеты: скорость вращения соседних с ними, к примеру, была куда менее совершенна. Полный оборот вокруг солнца они непременно делали за какое-то определённое число дней, а также часов, минут и секунд, так что количество дней в году на их поверхности приходилось бы регулярно пересчитывать и корректировать. Либо год всякий раз заканчивался бы то в полдень, то утром, то глухой ночью. На Торфсе же было всё чётко, по часам. Не оттого ли именно здесь в своё время зародилась жизнь?
Рэй обсуждал это в том числе и с Паландорой во время вечернего чая, когда киана Вилла покидала их и отправлялась отдыхать. В эти дни они вообще много общались друг с другом и всё больше проникались взаимной симпатией. Рэй рассказывал девушке о своих увлечениях и сетовал на то, что не догадался захватить свои картины, чтобы показать ей.
«Ну откуда же вы могли знать, что останетесь здесь на несколько дней?» — с улыбкой возражала она.
На флейте он тоже не мог ей сыграть, но очень уверенно музицировал на арфе кианы Виллы, в том числе и в её присутствии. Рассказывал о том, как он мечтал научиться играть на виктонской хрустальной гармонике, но таковых на весь Ак'Либус имелась только одна: во дворце Верховного короля. А в Виттенгру-на-Отере-и-Ахлау они встречались во многих домах, и у матери его несомненно она тоже была. Когда Рэй заводил речь о матери, взгляд его тускнел, и он улыбался какой-то виноватой улыбкой, склонив голову набок. Тогда Паландора обращалась к другой теме.
— А как вы относитесь к книгам? — спросила она как-то раз.
— О, я очень люблю читать! — оживился Рэй. — Даже слишком! С тех пор, как в четыре года меня обучили чтению, я изучил всю нашу библиотеку.
— Всю-всю? — восхитилась она. У кианы Виллы тоже имелась неплохая библиотека, но лишь малую долю этих книг Паландора смогла бы назвать достойной её внимания. По большей части здесь были собраны какие-то нудные справочники и энциклопедии, а также (вот скука!) учебные пособия. Рэй же утверждал, что в детстве все эти книги занимали его ничуть не меньше, чем художественная литература. Он не делал никаких различий и читал всё подряд. А сейчас, например, он больше тяготел к поэзии и историческим романам.
— Я не очень люблю исторические романы, — призналась Паландора. — Это может показаться чудаковатым, но мне претит мысль о том, что автор населяет реальный период времени в истории вымышленными людьми. В этом есть элемент какой-то фантастической лжи, граничащей с магией. Ради красивой истории идёт искажение контекста и реальности как таковой.
— Значит, вы предпочитаете литературу, максимально приближенную к реальности?
— Предпочитала бы, — уточнила Паландора, — если бы таковая была, помимо прочего, увлекательной и захватывающей. Пока я довольствуюсь романами, в которых действие происходит в неведомых странах и государствах за незримой стеной. Так, хотя бы, не постыдно дать волю фантазии: никто не знает ровным счётом ничего о том, что за ней находится. Но когда автор населяет свой родной город людьми, которые никогда в нем не жили, я усматриваю в этом подвох.