Дочь Двух Матерей
Шрифт:
Король перешёл сразу к делу и после приличествующих приветствий спросил:
— Рэдмунд — ваш старший сын, не так ли, киан Тоур?
— Да, ваше величество, — ответил тот.
— Так почему же он не наследует земли Рэди-Калуса, как было оговорено ранее? Говорите прямо, Тоур. Мне известно о вашем решении передать права наследника вашему младшему сыну, но мне бы хотелось услышать эту историю лично от вас.
Тоур ожидал, что к нему возникнут вопросы подобного рода, а потому с готовностью ответил, как репетировал, ещё готовясь к поездке в Эрнербор:
— Ваше величество, я буду с вами откровенен. Видит Создатель, воспитывая сына, я не был с ним достаточно строг, что привело к определённым затруднениям в наших отношениях. Отъезд его матери, почтенной кианы Фэй Рэдкл, также повлиял на моего мальчика не с лучшей стороны. Рэдмунд совершил проступок, природа коего
— Вот как? — удивился король Дасон. — Не слишком ли это было немилостиво с вашей стороны?
— Немилостиво, ваше величество, — согласился киан Тоур. — Но справедливо. Именно это дало ему необходимую мотивацию, чтобы расти над собой и более не совершать прежних ошибок. Чтобы стать лучше и быть готовым взять на себя, наконец, полномочия герда. Пусть даже не моих земель. Я был бы рад, ваше величество, восстановить его в правах, видя, как он изменился, но я не вправе так поступить, не вправе выказать слабость и изменить своё решение, ведь это может разрушить весь воспитательный эффект. Зато я могу быть уверен, что теперь Рэдмунд сможет достойно править Пэрферитунусом, если он вступит в брак с кианой Паландорой.
Король наклонил голову и внимательно посмотрел Тоуру в глаза:
— Значит, вы полагаете, что ваш сын подойдёт к этому делу со всей ответственностью?
— Да, — твёрдо ответил тот. — Теперь это куда более серьёзный молодой человек.
— Что ж, о серьёзности этого молодого человека мне предстоит судить самому. Вы же понимаете, что на кону не только будущее двух регионов острова, но и условия пакта.
Король подчеркнул последнее слово, но киану Тоуру не требовалось напоминаний. Он отлично знал, о чём идёт речь, и ему оставалось только молить Создателя, чтобы и здесь сын его не подвёл. Сам он как мог выставил его в наилучшем свете, теперь всё зависело от Рэдмунда.
— Я встречусь с ним в один из этих дней, — объявил король Дасон. — Мы отправимся в горы на охоту. Только мы двое. Я всегда полагал, что горы Тао, — он величественно указал в сторону белых вершин за оконным стеклом, — самое подходящее место для того, чтобы выяснить, что из себя представляет человек. А теперь расскажите мне о вашем младшем сыне. Готов ли он унаследовать Рэди-Калус? Не повторит ли путь брата?
— О, ваше высочество, — улыбнулся Тоур, — я совершенно точно уверен, что не повторит. Рэй — куда более тихий и скромный мальчик. Он не лишён достоинств, но иногда, признаюсь, ему недостаёт смелости, чтобы явить их миру. Однако я сделаю всё в моих силах, чтобы помочь ему преодолеть природную робость и стать сильным правителем.
— Я очень на это надеюсь, киан Тоур, — заметил король. — Что ж, я услышал, что хотел. Благодарю вас за продуктивную беседу.
Тоур низко поклонился.
— Благодарю вас, ваше величество. Был рад вам услужить.
И, когда король поднялся из-за стола, показывая тем самым, что аудиенция окончена, он как бы между прочим задал последний вопрос:
— Да, кстати, как обстоят дела с Феруиз? Всё ли в порядке? Не как у нашей дорогой кианы из Йэллубана?
Киан Тоур облегчённо выдохнул и даже сделал попытку улыбнуться. Хоть на это он с чистой совестью мог ответить правду.
— Разумеется, всё хорошо, ваше величество. Феруиз — толковая девушка и надёжная помощница с незапятнанной репутацией. Я по праву горжусь ею.
— Вот и славно, — обронил король Дасон, удаляясь из кабинета.
Глава 24
Охота, охота, охота… С чего она начинается? Конечно же, с календаря. Лиатор отведён для разминки: в эти дни добывают пернатых самцов. Яйца их самки, допустим, уже отложили, на что им, спрашивается, самцы? И, снарядившись на промысел, охотники идут стрелять тетеревов и селезней. Углубляются в дебри Шаффиранского леса в поисках эбонитовых важных глухарей: уж как те токуют, заглядишься-заслушаешься. Ходили бы и по душу серых диких гусей, но с ними поди разбери, кто самец, а кто самка. Последних не велено трогать, чтобы не навредить популяции.
Альфер — это уже сезон активной охоты. Охотники берут с собой помощников:
К абалтору вовсю подрастают птенцы, и принято ходить на стайных уток и куропаток. В первые недели — на цаплю. А в горах в это время, как и по весне, ловят горных куликов. За ними и собирался Верховный король, как предписывал этикет осенней королевской охоты.
Традиционно королевская охота организовывалась раз в год, реже — два. Как правило, в летнее время, но, бывало, и осенью. Тогда на охоту короля сопровождал весь двор, и мероприятие это было, скорее, светским, нежели спортивным, и мало чем отличалось от увеселительной поездки на природу. Король со свитой останавливались в охотничьем домике, в котором от, собственно, «домика» сохранилось только название. По сути, это был четырёхэтажный бревенчатый дворец, способный без труда вместить в себя большое количество гостей — хоть целую сотню — и располагавший всеми удобствами. Во время мероприятия устраивались балы, прогулки по лесу, давались обеды на свежем воздухе. Смотрители королевских лесов заранее отлавливали оговорённую дичь и, зачастую подрезая ей крылья, выпускали в обозначенных местах, чтобы важным господам не приходилось рыскать за ней по всему лесу. Тогда приступали, наконец, к охоте: выпускали собак, которым даже не требовалось трудиться, чтобы взять след: уже совсем скоро они находили, что нужно, и застывали. Тогда откидывали соколов, и дамы с замиранием сердца следили за тем, как они взмывают в небо по спирали. Поднимали головы всё выше, восхищаясь полётом и роняя шляпки на землю. А после, когда хищник атаковал свою жертву, те же дамы картинно хватались за сердце, и кавалеры обмахивали их бледнеющие лица своевременно поднятыми из пыли шляпками, досадуя, что из-за этих чувствительных тепличных гардений они не могут наблюдать за схваткой. Выходило так, что всю работу выполняли смотрители, соколы да псы. Охота, может быть, и звалась королевской, вот только королю в ней делать, прямо скажем, было нечего. Разве что величаво держаться в седле и развлекать почтенную публику. Король Дасон мастерски с этим справлялся и получал от подобных выездов какое-никакое удовольствие, но называть это охотой в полном смысле слова не смел. Он предпочитал честную и настоящую охоту, когда ему доводилось один на один заходить в лес или подниматься в горы, выслеживать птицу — с легавыми и с верным соколом или ястребом, но всё же и самому. Когда далеко не всегда он обнаруживал дичь в тот же день, а, обнаружив, рисковал её спугнуть. И когда, наконец, он видел наглядно, чего стоят его навыки. А потому время от времени король организовывал свою личную охоту и отправлялся в лес или в горы один — или, бывало, с супругой или парой своих приближённых, таких же заядлых охотников. Разумеется, за ними по пятам следовал отряд личной охраны, а егеря патрулировали местность, но никто старался не вмешиваться без абсолютной необходимости.
В этот раз он точно так же выступил в сопровождении юного Рэдкла. План был нехитрым: подняться вдоль устья Таомиюры, где в это время года часто встречались высыпки куликов в зарослях опушившегося кипрея. У подножия гор, в перелесках, обитали и лесные кулики, но их интересовали конкретно горные, с белоснежным пухом и пёстро-кофейными верхними перьями, с длинным-предлинным клювом, размером чуть ли не с саму птицу.
Уже в первый час они поднялись довольно высоко. Шагали споро, не отвлекались, и до первых вершин оставалось всего ничего. А за ними — перевал и новый подъём. Рэдмунд смотрел, как густые надутые облака, ставшие внезапно такими близкими — лишь руку протяни! — белоснежным караваном шли через перевал, карабкались за гору по одному, соблюдая очередь. На высоте шестисот метров ещё припекал осенний аль'орн, согревал ноздреватые скалы и теряющую краски растительность, но ветер разносил его жар, не давая тому застояться. Налетал то с востока, где на много миль под ними раскинулся тёмный Шаффиранский лес, то с севера, с золотых полей Йэллубана. Развевал непослушные волосы, трогал накидку, шумел горным эхом в ушах. Ни минуты покоя не ведал этот ветер — и наверняка, лукавый, предупредил всех пташек в округе об их приближении, дав им почуять дух человека.