Дочь Волдеморта
Шрифт:
Я должен был быть внимательнее с Лили Поттер. Признаюсь, я посчитал, что сломил ее в ту ночь, что она позволит мне убить ребенка, и я смогу удовлетворить смиренную просьбу Северуса и сохранить ей жизнь.
Впрочем, это наш общий друг мне уже простил. После того, как я отдал ему свое воспоминание о том вечере. — Волдеморт странно улыбнулся.
— Какое воспоминание?
— Очень занятное, — прищурился Тот–Кого–Боялись–Называть. — Во флаконе с сиреневой пробкой. Думаю, Северус всё еще хранит его у себя, и, наверное, тут, в замке — сомнительно,
Заметь, как занятны превратности судьбы, Кадмина. Северус, с детства влюбленный в Лили Эванс, безошибочно почувствовал ее кровь в Нарциссе Блэк. Его с самого начала словно магнитом тянуло к этой женщине — и он даже признает, что она всегда чем-то неуловимым напоминала ему Лили. А ведь Северус понятия не имеет о том, что у этих женщин один отец.
В отношениях с сестрами Блэк мы с ним чем-то похожи.
Странно всё-таки складывается жизнь. Женщины семьи Блэк играют в моей судьбе удивительные роли…
Глава XVII: Флакон с сиреневой пробкой
«Плачет Белоснежка — вот оно пришло!
Всё, что только снилось очень глубоко.
Плачет Белоснежка, стонет Белоснежка,
И, сама не замечая, странно улыбается себе:
Слёзы горькие глотая, впитывая в кровь
Насилие!.. [124] »
Гермионе не давало покоя всё, что рассказал ей Темный Лорд.
Гарри Поттер — ее кузен! Нарцисса и Беллатриса с Лили Поттер — сводные сестры!
124
Припев песни группы Агата Кристи «Насилие».
У Волдеморта появился еще один Хоркрукс, кроме Нагайны.
Да к тому же это открытие, что ее дочь может перенимать эмоции Гарри. Ожидаемое, но всё равно неприятное и ужасное.
А еще Гермионино любопытство теперь нещадно беспокоил загадочный флакон с сиреневой пробкой, некое воспоминание Темного Лорда, из-за которого Северус простил тому убийство своей возлюбленной. Действительно ли простил?
Вроде как, да. Помнится, много лет назад Снейп упоминал, рассказывая Гермионе о своих отношениях с матерью Гарри, что недавно ему стало известно нечто такое, чего он никогда не сможет ей извинить и что теперь он больше не считает себя повинным в ее смерти.
Так что же такого совершила Лили Поттер в ту роковую ночь?
Флакон не шел у Гермионы из головы.
Даже в сизом тумане Тэо она бесконечно, раз за разом, только и делала, что проникала в спальню Северуса и находила там загадочное воспоминание. Но стоило ей коснуться его неспокойной поверхности в каменном Омуте памяти, как видение обрывалось, занозой мучая разум молодой ведьмы.
Но это было так глупо.
Мало того, что она никакого права не имела влезать в личную жизнь мастера зелий и красть у него воспоминания, подаренные
Это было глупо до безумия.
«Глупо до безумия», — в очередной раз сообщила себе Гермиона в следующий понедельник вечером, отослав Рона сообщить Женевьев об отмене дополнительных занятий и стуча в спальню профессора зельеварения.
Проникать сюда в его отсутствие она не решилась — что-то могло стеречь помещение, когда нет хозяина, подать ему сигнал вынуться или запомнить, кто и зачем нарушил границы личного пространства преподавателя. Нет, в эту комнату нужно было попасть с разрешения ее владельца.
— Кадмина? Что-то произошло?
Снейп, представший перед ней на пороге в неизменном черном облачении, посторонился и впустил нежданную гостью в комнату, смерив предварительно долгим удивленным взглядом.
— Да, — с жаром кивнула женщина, — произошло! Северус, мне нужна твоя помощь. — И она заговорила быстро, озвучивая придуманный заранее и многократно повторяемый до того текст: — Вот уже почти неделю, как меня мучает бессонница. Совершенно ничего не помогает — дай мне какое-нибудь снадобье, сильное и действенное.
— Вы пробовали отвар белладонны?
— Разумеется! — досадливо бросила Гермиона, быстро озирая комнату у него за спиной. — Мне нужно что-то посложнее. Пожалуйста.
— Сейчас?
— Было бы здорово. Я просто сойду с ума, если не избавлюсь от этой бессонницы, — и она бросила на волшебника умоляющий взгляд, в котором действительно плескалось что-то, очень похожее на безумие: искорки неуемного и изнывающего от нетерпения любопытства.
— Хорошо, я схожу в лабораторию и через полчаса что-нибудь вам пришлю.
— Давай я подожду тебя, Северус, — Гермиона как можно непринужденнее опустилась на небольшой диван. — Здесь, — добавила она. — Не нужно ничего готовить, просто принеси что-то подходящее. А я подожду.
— Ладно, — странным голосом промолвил он. — Как вам будет угодно. Ждите.
И Снейп, войдя в трансгессионный круг, исчез с легким хлопком.
Сердце у Гермионы забилось очень быстро.
Она вытащила из кармана палочку и неверной рукой подняла ее, собираясь с духом.
— Акцио, флакон с сиреневой пробкой! — наконец велела ведьма, вспоминая о том, что Снейп может возвратиться с минуты на минуту.
О том, как она будет класть свою добычу на место в случае, если удастся незаметно взять ее, Гермиона пока не думала.
Из дальнего высокого комода раздались шуршание и стук, но женщина, испытавшая в этот миг настоящее ликование, не успела подойти к нему — с таким же едва слышным хлопком в комнату вернулся Снейп. Он в молчании застыл посреди трансгрессионного круга, пристально глядя на свою гостью. Даже легкой тени удивления не промелькнуло на его бледном лице.
Гермиона потупилась и даже, кажется, покраснела.