Доктор Фальк и дачные убийства
Шрифт:
– Нет, благодарю, у матушки могут появиться неправильные мысли, – отказалась Лидия. – Она вбила себе в голову, что меня нужно срочно выдать замуж. Правда, тут же начинает противоречить себе, мол, с таким характером и увлечениями я никому не нужна.
– А вы что по этому поводу думаете? – спросил Фальк и тут же мысленно отругал себя – откуда взялся этот интерес?
– Замуж мне точно рано. Сначала – путешествия и парочка научных открытий! А дальше – я подумаю. Пусть супруг берет мою знаменитую фамилию! Спасибо за прогулку, Василий Оттович, мне было приятно находиться в вашей компании. Только не забудьте про свое обещание помочь мне с переводом!
– Не посмею, – улыбнулся Фальк. – Всего доброго, Лидия Николаевна.
– Всего доброго, Василий Оттович!
Она сделала неловкий
Среди дачников это место именовалось «круг» – и если представить Зеленый луг в виде Солнечной системы, то курзал являлся светилом, вокруг которого вращаются все остальные здания и их обитатели. Визуально это действительно была круглая площадь, в центре которой на зеленом пригорке располагалось изящное деревянное здание с двумя остроконечными башенками, по праву служившее украшением поселка. По фасаду курзал напоминал скорее дачный особняк, нежели общественное заведение. Над центральным входом возвышалась декоративная арка, словно кружевная, обрамленная легкими столбами и тонкими балясинами. Весь вид здания и его окружения воплощал собой атмосферу размеренной курортной жизни: от аккуратных скамеек на переднем плане до заботливо разбитой клумбы, которую окаймляли столики с тонкими металлическими ножками. У здания было два крыла: слева располагался ресторан, а справа – кафе и читальня. Концерты проходили в залах здания, но в теплые вечера оркестр переносился на открытую эстраду. Тогда публика рассаживалась на скамейках, расставленных на площадке перед фасадом, под кронами деревьев.
Построен курзал был для нужд общества благоустройства, но за отдельную плату его благами могли воспользоваться все дачники без исключения. А блага предоставлялись обильные. Например, к уже упоминавшемуся кафе примыкала комната для азартных игр – здесь допускались только развлечения, победа в которых зависела от мастерства игроков. Игры, где выигрыш отдавался на волю случая, строжайше запрещались. Также курзал вмещал большой зал для концертов и иных мероприятий, сигарную комнату и помещение для заседаний общества благоустройства. Снаружи к зданию примыкали спортивная площадка, застекленная веранда и полукруглая летняя эстрада со сценой-ракушкой, где давались театральные спектакли и концерты. Словом, натуральный центр общественной жизни Зеленого луга.
У красивой, идеально выбеленной деревянной ограды скучал оставленный кем-то велосипед. Василий Оттович окинул его подозрительным взглядом и даже подумал развернуться в сторону дома. Но нежелание менять планы и капитулировать перед обстоятельствами победило, поэтому доктор решительно распахнул двери и вошел.
Распорядителя у входа не оказалось. Фальк недовольно дернул носом и отправился на поиски. Они привели доктора в курзальное кафе. Наравне с кондитерской и гостиницей «Швейцария» это место обитатели Зеленого луга любили, гордились им и ставили в пример менее счастливым жителям соседних дачных местностей. Как и везде внутри курзала, толстые деревянные стены дарили прохладу летом и согревали зимой. Кафе отделяли от других помещений высокие резные перегородки с полупрозрачными витражными вставками. Пол – вытертый временем деревянный паркет – приятно поскрипывал под ногами. Широкие окна, как и везде, открытые настежь, выходили на ухоженный сад, откуда доносились приглушенные голоса прогуливающихся пар. Ветерок нежно покачивал кружевные занавески, пропуская внутрь запах нагретой на солнце смолы, исходящий от окружающих сосен.
Аркадий Гаврилович нашелся за стойкой – распорядитель, ответственный за учет досуга отдыхающих, вполголоса спорил о чем-то с владельцем велосипеда. Как назло, им оказался человек, которого доктор хотел видеть меньше всего, – инженер Платонов. Увидев вошедшего, спорщики замолчали, а распорядитель бросился к Фальку.
– Василий Оттович, всегда рады-с! Когда приехали?
– Вчера, – сухо ответил доктор. С инженером они просто обменялись приветственными кивками.
– Чего изволите?
– Хотел справиться насчет развлечений на следующей неделе. – Фальк, с одной стороны, по-прежнему твердо намеревался пересидеть ближайшие
Таковых нашлось бы немного. Оркестр в Зеленом луге был один, у пожарного общества, и даже Фальк признавал мастерство музыкантов. Но играли они довольно редко (раз в месяц, а то и реже). Приглашенные же оркестры представляли собой кота в мешке: одни ласкали слух виртуозностью, другие атаковали уши несчастных слушателей неуклюжим исполнением военных маршей, принимая громкость и энтузиазм в качестве мерила качества. Театр… Что ж, о большинстве дачных театров можно было говорить так же, как о покойниках: либо хорошее, либо ничего. Хорошего находилось мало. Василий Оттович молчал. Что еще могло привлечь доктора? Спортивные мероприятия, конечно же. Фальк старался поддерживать атлетическую форму, а потому регулярно принимал участие в тех соревнованиях, что считал достойно-солидными для лица его статуса.
– Конечно же, – распорядитель пулей метнулся за кожаным журналом, где хранилось расписание курортных развлечений. – Так-с, посмотрим. Понедельник – вечер азартных игр в казино. Вторник – лаун-теннис. Среда – заседание литературного общества, обсуждают произведеньице Алексея Ремизова [15] . Четверг – дамский клуб. Пятница – спектакль дачного театра, обещают Шекспира.
– Замечательно, запишите меня, пожалуйста, на теннис, казино и спектакль, – сказал Фальк. Известие о постановке Шекспира пробудило в нем странное, болезненно-гадливое любопытство: насколько же провинциальные лицедеи смогут надругаться над бессмертным творчеством британского барда?
15
Модный в описываемый период писатель-символист.
Как уже упоминалось, мероприятия курзала были бесплатны для участников общества благоустройства, к которым иногда присоединялся и Фальк. Вернее, бесплатными они были формально – все «благоустроители» обязаны были в начале сезона оплатить членские взносы. Остальные дачники могли приобрести абонемент либо же купить билеты на отдельные мероприятия. Отсюда и необходимость записи.
– Всенепременнейше! – воссиял распорядитель, но тут же начал растерянно озираться. – Перо? Где-то перо забыл, голова дырявая. Извольте обождать буквально мгновение.
С этими словами Аркадий Гаврилович вылетел из кафе в поисках письменных принадлежностей. Фальк и Платонов остались одни. Инженер шумно допил остатки кофе из фарфоровой чашечки и с отчетливым звоном поставил ее обратно на блюдце. Не оборачиваясь к доктору, он произнес:
– Василий Оттович, говорят, вы на меня клевещете.
– Не имею ни малейшего понятия, с чего вы это взяли, Петр Геннадьевич, – спокойно ответил Фальк.
– Любопытно, а слухами-то земля полнится: вы-де обнаружили следы у дома покойной генеральши, указывающие на меня. А еще полиции стало известно о нашем конфликте, свидетелем которого, как мне отчетливо помнится, вы стали. Некрасиво с вашей стороны, сударь.
Василий Оттович поморщился. Вот уж не думал, что факт обнаружения следов станет достоянием общественности. А главное – кто мог сказать инженеру? Сидоров? Вряд ли. Неверов – возможно, но при всем любопытстве бывшего товарища прокурора секреты, особенно связанные со следствием, он хранить умел. Шевалдины? Но что их связывает с Платоновым? Однако размышлять было некогда.
– Что ж, в таком случае вас ввели в заблуждение. Я действительно нашел у дома госпожи Шевалдиной следы велосипедных шин и указал на них уряднику. Но, во-первых, я доверяю Александру Петровичу и не сомневаюсь, что он обнаружил бы их самостоятельно. А во-вторых, этим замечанием я ограничился. И ни в коей степени не делал предположений относительно того, чей велосипед мог эти следы оставить. Аналогичным образом я воздержался от упоминания о вашей размолвке с Верой Павловной. Как человек чести, я готов ответить за свои слова, если пожелаете.