Доктор Фальк и дачные убийства
Шрифт:
Глава двадцать третья
– Это все равно, – ответил монах не сразу, тихим голосом, обращаясь к нему лицом. – Легенда, мираж и я – все это продукт твоего возбужденного воображения. Я призрак.
К концу дня Фальку начало казаться, что найти иголку в стоге сена гораздо проще, чем следы одной семьи в Петербурге. В конце концов, стог сена можно спалить. А потом побродить по пепелищу с магнитом. Со столицей такой трюк явно бы не прошел.
Поначалу
– Мюллер! Василий Оттович, вы понимаете, что это значит?
– То, о чем я и думал, – спокойно ответил Фальк. – Оба экземпляра нашей книги попали к букинистам от одной и той же семьи. А до продажи хранились они как фамильное наследство. Я, конечно, допускаю совпадения, но гораздо вероятнее, что книги привезли в Петербург потомки тех самых Мюллеров, что жили в деревне при монастыре.
– И кто-то из них, возможно, наряжается монахом и ищет сокровища! – продолжила Лидия.
– Не исключено, но, если честно, это лишь запутывает ситуацию, – покачал головой Фальк.
– Почему?
– Потому что мы понятия не имеем, какое отношение они имеют к Вансовскому и Мельникову.
– Так чего мы ждем? Давайте найдем этих Мюллеров и выясним! – воскликнула Шевалдина.
И вот здесь у пары возникли серьезные затруднения. Во-первых, немцы составляли вторую по численности национальную группу в Петербурге – их было более пятидесяти тысяч. А Мюллер – не самая редкая фамилия. Во-вторых, даже с учетом полученной от дворника информации найти среди них нужных оказалось практически невозможно.
Фальк проведал своих родственников и просто друзей. Заглянул к знакомым пасторам. Навестил рестораны и кафе, в которых традиционно собиралась немецкая публика. В какой-то момент им с Лидией даже улыбнулась удача – несколько человек вспомнили Мюллеров, проживавших на углу Невского и Надеждинской, и даже что главу семьи звали Карл. Но все сходились на том, что дела их шли плохо, а после переезда они вообще как в воду канули. С 1892 года торговец Карл Мюллер исчез из всех документов и неофициальных немецких кругов.
Василий Оттович быстро уверился в тщетности их поисков, и лишь кипучий энтузиазм Лидии не дал ему сдаться окончательно. Казалось, она была абсолютно неутомима и не собиралась отдыхать, пока не докопается до истины. Фальку с трудом удалось уговорить ее сделать перерыв на обед, когда они оказались на углу Гороховой и Большой Морской, где располагался любимый им ресторан «Вена».
Не то чтобы Василий Оттович часто позволял себе визиты сюда – такое расточительство грозило бы его разорить. Что уж говорить, если только завтрак в «Вене» стоил один рубль и семьдесят копеек. Стоимость, однако, объяснялась очень просто. Семьдесят пять копеек уходило на сам завтрак. Сорок копеек стоил утренний графинчик водки. Двадцать копеек – две кружки пива (без которых водка, как известно, – деньги на ветер). Еще двадцать копеек шли на обязательные чаевые официанту, а пятнадцать забирал себе швейцар.
На кухне ресторана «Вена» трудились мастера своего дела: супники, птичники, жаровщики, яичники, а также холодники, занимавшиеся закусками. В отдельном помещении работали
Фальк и Лидия уселись за большим общим столом в центре зала. Меню здесь не предлагалось – гости платили восемьдесят копеек за общий обед из четырех блюд. Учитывая качество кухни, данный вариант виделся Василию Оттовичу исключительно выгодным.
– Признаюсь, я вовсе не надеялся, что вы согласитесь отдохнуть, – заметил Фальк. – Поверьте врачу – такой пыл вреден даже для молодого организма.
– Ну еще бы! – улыбнулась Лидия. – Кто-то ведь должен в нашей паре искать улики. А то вы только и делаете, что хмуритесь и молчите.
– Я анализирую, – сдержанно возразил Фальк.
– И что подсказывает ваш анализ?
– Что вам, увы, следует быть готовой к разочарованию…
Он оказался прав. Даже девичья активность к вечеру сошла на нет. Оставалась надежда на официальные учреждения, но их неповоротливость стала притчей во языцех, поэтому рассчитывать на результат сегодня (а если размышлять трезво, то и на этой неделе) не стоило.
Возвращались в Зеленый луг они последним поездом, мрачные, молчаливые и усталые. Новая ниточка, столь многообещающая поначалу, оборвалась на самом интересном месте.
– И все же обидно, – наконец сказала Лидия, глядя в сумерки за окном мчащегося поезда.
– Обидно, – подтвердил Фальк. – Но, боюсь, мне это чувство знакомо. Иногда, знаете, попадается сложный случай. Ты думаешь, изучаешь, штудируешь справочники. И вот, когда диагноз вроде бы понятен, происходит что-то, полностью опровергающее твои догадки.
– Что вы делаете в таких случаях? – повернулась к нему девушка.
– Начинаю сначала, – пожал плечами Фальк. – Но мы, к счастью, от этого избавлены. Версия с Мельниковым и Вансовским никуда от нас не делась.
– Ну да, – согласилась Лидия. – Но все равно безумно обидно. Мне казалось, что мы действительно наткнулись на что-то стоящее, что может все объяснить… Василий Оттович, а как вы думаете, почему люди так охотно верят в призраков, но с таким трудом – в простые объяснения?
– Потому что призрак оставляет простор для надежды. А объяснение – только для разочарования, – отозвался он негромко.
Она грустно вздохнула, прислонилась к доктору и положила голову ему на плечо. Василий Оттович остался недвижим, но предпринял все от него зависящее, чтобы Лидии было удобно.
На станции Зеленого луга они сошли, когда уже почти стемнело. Перрон, скудно освещенный четырьмя фонарями, был совершенно пуст, только станционный дежурный выглянул из своей сторожки, чтобы позвонить в колокол, давая сигнал поезду. Столь же безлюдной оказалась площадь перед вокзалом и торговая улица. В этот поздний час все магазины, лавки и кафе уже завершили свою работу, закрыв плотными ставнями витрины. Оживление наблюдалось только в конце улицы, где располагались «Бристоль» и ресторация, но в ту сторону Фальк и Лидия решили не ходить, двинувшись напрямик к курзалу.