Доктор Фальк и дачные убийства
Шрифт:
Майский вечер окутал Зеленый луг прохладой. В небе таяли последние розоватые отблески заката. Тишина, нарушаемая лишь редкими щебетаниями птиц да удаляющимся, почти неслышным стуком колес ушедшего поезда, царила над опустевшими улочками. Окна дач, мимо которых рука об руку шли Василий Оттович и Лидия, или были темны, или излучали теплый оранжевый свет. На нескольких верандах еще оставались засидевшиеся компании, дамы кутались в пледы перед лицом прохладной ночи. Словом, очередной чудесный вечер из тех, что возможны только в тихих дачных уголках. И то ли от томных весенних ароматов, то ли благодаря компании, но Фальку очень хотелось, чтобы
Но у поворота на аллею, ведущую к даче Шевалдиных, им пришлось остановиться.
– Уверены, что вас не нужно проводить? – с затаенной надеждой спросил Фальк.
– С удовольствием, но… – расстроенно ответила Лидия. – Вы не представляете, что втемяшится в голову маменьке.
– А что, простите, ей может втемяшиться в голову?
– Что вы за мной ухаживаете.
– А… – В горле у Фалька мгновенно пересохло. – А что, если и так?
– А если и так – то вы разбудите чудовище, – засмеялась Лидия. – Маменька, как я уже говорила, конечно, очень хочет выдать меня замуж, но критерии, которым жениху должно соответствовать… Словом, вы явно не захотите ее видеть в подобном настроении. Но спасибо за предложение. И доброй ночи, Василий Оттович.
– Доброй ночи, Лидия Николаевна.
Фальк стоял и смотрел, пока фигурка девушки не исчезла в вечерних сумерках. Отчего-то захотелось глубоко вздохнуть, что доктор и сделал, а затем побрел кружным путем в сторону дома. Если бы кто-то наблюдал за Василием Оттовичем в этот момент (а кто-то как раз наблюдал, но к этому мы еще вернемся), то удивился бы, насколько обыкновенно сдержанный и солидный Фальк напоминает влюбленного подростка. Что уж там говорить – он даже игриво пнул попавшуюся по дороге еловую шишку!
Вот только вскоре на смену радужному настроению начало тихонько подкрадываться беспокойство. Никогда в жизни ему не приходило в голову, что Зеленый луг может быть опасен. Даже после арестованных Сидоровым эсеров. Даже столкнувшись лицом к лицу с бандой экспроприаторов. Но вот история с монахом каким-то неподвластным рациональному уму Фалька образом наделила знакомые аллеи ореолом зловещей тайны.
С каждым шагом доктор ощущал, как чувство тревоги, в его воображении принявшее вид омерзительной скользкой амебы, ползет вниз по спине. Ему казалось, что за ним кто-то следит. Периодически Фальк бросал быстрые взгляды через плечо, но там, между деревьями, лишь тихо покачивались ветви. Он ускорил шаг, сердито шепча себе, что не может позволить подобным глупостям вызывать у него страх.
В какой-то момент злость и упрямство возобладали. Василий Оттович встал как вкопанный, глубоко вдохнул, задержал воздух в легких на пять секунд и снова выдохнул. Затем повторил процедуру еще несколько раз, чувствуя, как пульс перестает стучать с нездоровой скоростью, а нервная дрожь, отчего-то охватившая все тело, отступает.
Уже взяв себя в руки, он огляделся вокруг, чтобы окончательно убедить себя, что все его страхи – лишь порождения внезапно разгорячившейся фантазии.
Вместо этого он увидел, как из-за куста выглядывает фигура в серой рясе с капюшоном. Монах! Дыхательная гимнастика пошла насмарку. Сердце забилось быстрее, а в горле пересохло. Внутренний голос твердил: это всего лишь игра воображения, но доктор не мог отогнать нарастающее чувство ужаса.
Рассудительная часть его мозга напомнила, что привидений не бывает. Значит, ему либо кажется, либо перед ним человек из плоти и крови. Правда, завершив
Фальк прочистил горло, намереваясь окликнуть монаха и потребовать немедля перестать пугающе маячить в кустах. Вместо этого ноги как-то сами развернули его в противоположную сторону и со всей возможной скоростью припустили прочь. Фальку хотелось бы упрекнуть себя за позорное бегство от иллюзорной угрозы, но он решил сделать это, только когда между ним и монахом окажется надежно закрытая дверь собственного дома.
Уже почти пробежав мимо пустующей пока соседней с ним дачи, Василий Оттович остановился, повернувшись. Темная аллея была пуста. Никто не маячил в кустах. Никто не спешил за ним по тропинке и не плыл, аки призрак, меж деревьев. Почему-то именно в этот момент Фальку стало горько и обидно: как мог он, доктор, заниматься такими глупостями? Убегать неведомо от кого? Выставлять себя на форменное посмешище? Фальк развернулся и понуро побрел к себе.
Вскоре он вновь стоял перед домом. Клотильда Генриховна наверняка уже легла спать, но окна прихожей лучились уютным светом – экономка оставила лампы гореть, чтобы Фальк не бродил в полной темноте. Открыв дверь, доктор быстро вошел внутрь и захлопнул ее за собой, словно искал защиту – то ли от воображаемых призраков, то ли от вполне натурального позора.
Фальк потер лоб и попытался успокоиться. Память невовремя подкинула ему слова случайного попутчика, Владимира Николаевича: «Знаете, было бы у меня вино, я бы с удовольствием поднял тост за то, чтобы ничто и никогда не потревожило вашей рациональной картины мира». Ах, если бы!
Василий Оттович разулся, погасил свет в прихожей и, уже намереваясь отправиться спать, выглянул в окно. Разобрать что-то в темноте было сложно, поэтому фигура в серой рясе вполне могла прятаться где-то в тенях, но Фальку отчего-то подумалось, что человек в монашеском балахоне, если тот, конечно, не привиделся доктору, не преследовал его до дачи.
Поднявшись в кабинет, Василий Оттович обнаружил на столе сложенный пополам белый лист бумаги. Это оказалась записка от Вансовского, о котором доктор после ночного бегства и думать забыл. Федор Романович выражал Фальку свое почтение и заявлял, что с удовольствием примет его у себя в пансионате и даже пришлет за ним коляску. Что ж, таинственные монахи могут подождать – завтра Василия Оттовича ждала совсем другая встреча. И прийти на нее следовало хорошенько выспавшимся. С этой мыслью Фальк упал на кровать, укрылся теплым одеялом и мгновенно уснул.
Глава двадцать четвертая
Я весь ноябрь был психопатом!
– Конечно, Екатерина Юрьевна украсила бы собой наше общество, но и вам я тоже рад, Василий Оттович, – посмеиваясь, встретил Фалька Федор Романович.
– Боюсь, вы неправильно понимаете наши отношения, – пожал плечами доктор.
– Э, нет, Василий Оттович, мой глаз не обманешь, будьте уверены, будьте уверены! – хохотнул Вансовский.