Долго и счастливо?
Шрифт:
– Пойдем, Элли.
Карманным собачкам отдают команды с той же интонацией. Ко мне, Элли. Рядом, Элли. Да и я поступаю, как выдрессированная левретка: доверчиво, безропотно и радостно хватаюсь за обтянутые лайкой пальцы. И на то есть свои причины. Когда Вонка держит меня за руку, волоча за собой по лабиринту фабричных ходов, он словно отдает мне и свое зрение тоже. И я вижу совсем другую фабрику: не скрытную, враждебную, напоенную первобытными и таинственными, подчас зловещими, восторгами и ужасами – но живую, покорную, игривую, неизменно прельщающую своим безумием. Как укрощенный волк, который лижет лицо хозяина,
И вот сейчас самое лучшее повторяется – он снова тянет меня за собой в сумасшедшем темпе, едва ли не вырывая мою руку из плечевого сустава, снова я чувствую себя под его покровительством. И снова вокруг огни, блеск, феерия двойственной сказочной жизни, где горечь так сливается со сладостью, что их уже невозможно разлучить, где поверить значит увидеть, где обыденностью стало необыкновенное, а таинство превратилось в тайну. И внезапно я всей душой осознаю удивительную вещь: я принадлежу этому месту. Не только в те минуты, когда Вонка ведет меня за собой, но и вообще, всегда. Так же, как Чарли, как умпа-лумпы и Бакеты, - я ему принадлежу. И снова, тайком, осторожно я касаюсь своего живота, слушая скрытое. Мы принадлежим. Отныне только «мы».
– «Комната серпентов», – читаю я надпись на кнопке лифта. – Я что-то слышала о серпентах.
– О-о! Неужели? – поджимает губы Вонка. – Странно, ведь о Великании ты узнала совсем недавно… Ну, в любом случае, прекрасно, что тебе все известно! Это значит, ты не остолбенеешь от ужаса в самый неподходящий момент.
Не успеваю я ощутить холодок подозрения, удивиться, почему я должна бояться музыкальных инструментов, и поинтересоваться при чем тут Великания, как лифт резко берет влево, и я падаю на Вонку, который стоит ровно, на обеих ногах, да еще и умудряется сохранять осанку. Страдальчески вздохнув, он мягко кладет мне руку на плечо и довольно настойчиво отодвигает в сторону.
– Как? Как ты это делаешь? – лифт замедляется и я могу нагнуться без риска совершить кувырок головой вперед и осмотреть обувь магната: как всегда чистенькую и блестящую, словно с витрины. – Не пойму, приклеиваешься ты что ли?! Ну невозможно же удержаться на ногах в такой трясучке!
– Я ежедневно тренирую вестибулярный аппарат, - нравоучительно подняв палец, четко, почти по слогам объясняет Вонка, пока мы плавно движемся вверх по диагонали.
– Да какой бы хороший он ни был, так нельзя стоять – это противоречит законам физики. Ты противоречишь законам физики. Ты невозможен! А какой тут вывод? – вслух рассуждаю я.
– Ты не существуешь.
– О-у, - вздрагивает Вонка. Его голос звучит почти расстроенно.
– Надо же. Мне это в голову не приходило. Я всегда был уверен, что я существую. Но минуточку, а почему ты меня видишь тогда?
– Не знаю. Может, я сплю?
Вонка так широко открывает рот, набирая воздуха в легкие, словно собирается сдуть меня с лица земли, но в итоге, не найдя, чем
– Не волнуйся, - смеясь, я утешительно треплю его за локоть. – Обещаю подольше не просыпаться. Мне нравится этот сон.
Тут выясняется, что лифт замедлился с той же целью, с какой замедляются вагончики на аттракционах: чтобы выдержать паузу, заставив пассажиров заранее предвкушать весь ужас свободного падения, а потом уйти почти в отвесное пике. Вжавшись в угол, я закрываю лицо руками, обещая себе больше никогда не использовать эту машину ада. Вонка, который во время всех кульбитов даже не шелохнулся (что заставляет меня думать об их спланированности), оборачивается с торжествующим видом:
– А я нашел пробел в твоей логике, Элли. Почему ты думаешь, что если я невозможен, то я не существую? Невозможное только кажется нам таковым. Если на минуточку мы забудем о том, почему оно невозможно, то оно станет возможным. Так что можешь радоваться, Элли, ты не спишь!
– Лучше бы… лучше бы я спала, - стону я. – Пожалуйста, замедли лифт. Мне нель… Я умру, если мы не остановимся!
– Ох, Элли, какая же ты неженка, - манерно тянет Вонка, но все-таки нажимает на заветную кнопочку, заставив кошмарный лифт сбавить обороты.
– Спасибо! Я тебя люблю!
– Я помню.
На суше встречает нас белая дверь в форме арки с причудливыми иероглифами по краям. Радуясь спасению от тряски, я поворачиваю ручку и уверенно пересекаю порог… Чтобы через долю секунды вновь оказаться с противоположной стороны и, прижавшись спиной к стене, трястись от омерзения и страха.
– Там з-з-змеи.
– Не змеи, - назидательно поправляет Вонка. – Серпенты. Большая разница. Когда ты сказала, что о них слышала, я сразу заподозрил, что ты привираешь. Так вот, к твоему сведению, серпенты родом из Великании и в среднем длина одной особи составляет двадцать метров. Они быстры, хитры, очень прожорливы и очень опасны. А главное, они вдыхают кислород, а выдыхают сахарную пудру!
– З-зачем мы здесь? – упавшим голосом спрашиваю я.
– Это сюрприз, Элли, минутку терпения, и ты все увидишь! Нам всего-то нужно пересечь Комнату серпентов.
От словосочетания «пересечь Комнату серпентов» у меня во рту становится совсем сухо. Перед глазами встает только что увиденная картинка длинных, фосфорно ярких змеев всех цветов радуги, переплетающихся в огромные, шипящие клубки, которые, стоило мне открыть дверь, синхронно подняли головы размером с дыни и угрожающе высунули раздвоенные язычки. Уже достаточно, чтобы усугубить мою бессонницу и подарить ночным кошмарам новый сюжет.
– Я туда не пойду!
– Не будь трусишкой, – закатывает глаза Вонка. – Я хочу показать тебе кое-что.
– Это… это точно безопасно?
– Это очень-очень опасно, я же сказал. Серпенты быстры, хитры, очень прожорливы и очень опасны. Когда я впервые встретился с ними в Великании, меня не съели только потому, что не могли определиться, кому я достанусь. Пока они сражались за это право, я сумел убедить их, что не очень вкусный, и пообещать им много всего вкусного, если они согласятся поехать на фабрику. Так что меня вряд ли съедят. Насчет тебя я не уверен, но мы будем надеяться на лучшее – да, Элли? – радостно подмигивает он, пока я чувствую, как пол медленно уходит из под ног.