Долго и счастливо?
Шрифт:
– Она хочет содрать с него шкуру, - отвечает за меня мама, пока я пытаюсь подавить нервную дрожь. Мои глаза уже на мокром месте, кончики пальцев холодные как лед. Боже мой! Кто бы мог подумать, что милашка Франческа способна на такое?! Бедная фабрика! Бедный Вонка! Если с фабрикой случится то же, что и с «Империей», Вонка не переживет! А вдруг… вдруг его жизнь уже в опасности? Надо немедленно рассказать ему все!
Меня мутит, в горле встает ком. Я вскакиваю с места и, на ходу прощаясь, вылетаю в прихожую, где, накинув на себя пальто и не теряя времени на то, чтобы застегнуть пуговицы, распахиваю дверь наружу.
– Лиззи, Лиззи! – выскакивает
– Я вернусь утром. Все равно не хочется ее будить, - скороговоркой выпаливаю я, застегивая сапоги. – Приготовь ей, пожалуйста, блинчиков, Чарли от них без ума. Только смотри, чтобы не увлекалась шоколадной пастой.
– Я… хорошо.
– Все будет хорошо, Лиззи, не волнуйся. Вилли Вонка найдет способ, как расправиться со стервой, - успокаивает меня Саймон. – Если что, скажи ему, что у меня есть контакты прекрасных финансовых и юридических консультантов и за небольшие комиссионные я могу свести его с людьми, которые решат все его проблемы.
Не размениваясь на ответ, я выскакиваю на холод и перепрыгиваю через обледеневшие ступеньки, чудом при этом не рухнув с крыльца. Стук в висках становится невыносимым. Только бы успеть, только бы не было слишком поздно.
Но не сделав и пары шагов, я замираю на месте. У дома стоит малиновый «Феррари», весь новенький, блестящий, как на фото в каталоге, с огромной эмблемой WW на крыле… так, минуточку, что это? Зрение подводит меня? Я быстро моргаю, но видение не исчезает. EW – упрямо говорит мне вензель. Несмотря на холод, верх машины откинут, и Вонка, сидящий за рулем в цилиндре и очках-авиаторах, жестом подзывает меня к себе. Я иду вперед, чувствуя, как с каждым шагом кости превращаются в пластилин.
– Хорошо, что ты вышла, Элли! Значит, я как раз вовремя! – приветливо улыбается Вонка.
– А где девочка? Мне стоит начинать радоваться? Ты нашла ей новый дом?
– Она уснула. Я приду за ней завтра. А где лифт? – я отвечаю на автомате и также на автомате забираюсь в салон и пристегиваюсь ремнем.
– Дома, конечно, - разочарованно хмыкает он.
– Я хотел преподнести тебе подарок эффектно, чтобы ты завизжала от радости. Но ты этого не сделала и теперь я расстроен. Хотя тут, на этой… штуковине, даже твой вензель есть – ты заметила? У тебя теперь свой вензель, в связи с чем я подумал, что может, тебе стоит сменить имя? Не пойми меня превратно, но выглядело бы лучше, если бы тебя звали Вильгельминой или Моникой… Элли? Элли, ты слышишь меня?
– он щелкает пальцами перед моим лицом.
– Неудачное время для медитации!
Я поднимаю на него полные слез глаза.
– Тебе настолько не понравилось?! – ужасается Вонка.
– Да при чем тут… Просто я узнала скверную новость, даже не знаю, как сказать…
– Ох, Элли, плохие новости не должны так выбивать тебя из колеи, - он сочувственно гладит мою коленку, не подозревая, каким ударом эта новость должна обернуться для него самого.
– Фабрика в опасности. Саймон все рассказал. Франческа разорила Роберто Моретти. Была реструктуризация. Она хочет сделать то же самое с тобой, - бессвязно выдавливаю я и к концу третьего предложения уже начинаю всхлипывать.
– Я ничего не понял, - честно говорит Вонка и достает из нагрудного кармана карминный платок. – На вот, возьми, успокойся. В последнее время ты стала такой плаксой.
– Прости.
Я подаюсь вперед и, неумело обняв его, утыкаюсь лицом ему в грудь. Запах вишневой пастилы скрывает
– Ну-ну, Элли, что ты раскисла? – слышу я над ухом его шепот, укоризненный, но вместе с тем неуловимо нежный. – Так что там с Франческой?
– Она не та, за кого себя выдает, но в двух словах не расскажешь.
– Если ты намекаешь на ее роль в судьбе этой мануфактурки с громким названием, то мне все известно.
– Известно? – я приподнимаю голову и встречаюсь с ним удивленным взглядом.
– Ха! – самодовольно фыркает он.
– Разумеется, я навел справки! Ты же не думаешь, что я совсем ку-ку?
– Да, но ведь… Тебе не показалось, что фабрике может грозить судьба «Империи»?
– Не показалось, - категорично отрицает он.
– И ты не думаешь, что Франческа тебя обманывает?
– Не думаю. Я думаю, нам пора ехать. Твой холодный нос я чувствую даже через жилетку.
– Но, но ведь… Разве не подозрительно, что она бывает на фабрике так часто?
– Какая чушь, - манерно мурлычет Вонка, трогаясь с места.
– Она бывает здесь только в будние дни. Когда у меня выходные, ее не видно не слышно.
– Но у тебя же нет выходных!
– Нонсенс! У всех есть выходные… Ты пристегнулась? Авто – это не стеклянный лифт, - назидательно говорит он. – Помни, что в целях безопасности пристегиваться необходимо сразу же, как займешь сидение. И когда будешь за рулем, веди машину осторожно, не превышай скоростной лимит, сбавляй скорость на перекрестках…
– Подожди-подожди, я что-то не помню, чтобы у тебя были выходные. На моей памяти ты все время работал.
– Вот и нет! Тебе должно быть стыдно, что ты забыла. А как же день нашей свадьбы? Это же самый лучший день в твоей жизни!
– А в твоей? – переключаюсь я, понимая, что именно этого он и добивался, но не в силах противостоять искушению задать этот вопрос.
– А в моей бывали и лучше, разумеется, - отрезает он, наградив меня ослепительной улыбкой. – Я же живу дольше.
– Но все равно Франческа…
– Так, Элизабет, хватит. Тебе стоит довериться мне и понять, что фабрике ничего не угрожает. Про Франческу же я слышать больше не хочу.
Чувствуя неудовлетворенность тем, что меня не захотели выслушать, и глубокую убежденность в собственной правоте, я отворачиваюсь к окну. Похоже Франческа - умелый манипулятор, раз заслужила особое доверие Вонки. Что ж, это следовало понять еще из истории Саймона: сколько девушек встречал на своем пути неуемный Моретти, и лишь ей удалось женить его на себе. А потом что? Убить? Подделать завещание? Я раз за разом вспоминаю непосредственный смех Франчески, ее трогательную легкость, ее добродушный нрав и понимаю, что мне все сложнее верить тому, что рассказал Саймон. Я тоже попала в сети обаяния этой женщины, я тоже не хочу, не могу верить, что она способна на что-то дурное, а потому прекрасно понимаю Вонку: ему так тяжело сходиться с людьми, что если он подпускает к себе кого-то, он не позволяет проникнуть в свои мысли и тени сомнения. Между тем, мне нужно держать ухо востро и не позволять чарам Франчески туманить мой разум. Будет лучше всего, если я спрошу ее о произошедшем с «Империей» прямо. Посмотрим, как она представит эту историю.