Долгое лето

Токацин

«Та-а! Фрисс, не так быстро,» - Некромант поравнялся с ним и вдавил его в ползучий мох. «Он не один. Это сборщики пряностей, он в их отряде. Если мы на него нападём, они заступятся. Я не хочу убивать мирных Нерси и не хочу, чтобы нас по всему Нерси’ату разыскивали, как убийц.»

«Бездна! Но он же сам – убийца, жрец кровавой твари!» - стиснул зубы Речник. «Нерси что, поощряют таких выродков?!»

«Ни в коем случае, Фрисс. Но как ты докажешь им, что он – выродок?» - Нецис тихо вздохнул. «Поэтому я и хотел схватить его в лесу, где не будет посторонних. А теперь придётся высматривать его в городе и ждать оплошности… Пришёл бы второй сборщик на пять секунд раньше!»

Речник выполз за огороженную каменным бордюром насыпь и сел на

чёрный камень, ощупывая мостовую. Он ещё не верил, что выбрался на дорогу. Нецис легко поднялся и встал рядом, вытряхивая из-за пазухи летучих мышей. Гелин, вытащенный из укрытия, неохотно сменил облик и сердито рявкнул на Алсага, путающегося под ногами. Кот взлетел в седло и уселся там, с ужасом глядя на лес.

– Ещё немного, и мы в городе. Еда, ночлег и много, очень много материала для опытов… - мечтательно улыбнулся Нецис. Таким довольным Фрисс никогда ещё его не видел. Он хмыкнул и хотел о чём-то спросить, но взглянул на одежду мага повнимательнее – и осёкся. Она всё-таки превратилась в чешуйчатую чёрную броню, и белые полоски, обозначающие рёбра, пролегли по груди. Шнурок амулета незаметно превратился в костяную цепь, желтоватые пластины на широком поясе оскалились резными черепами неведомых тварей. Те же твари глазели с бело-чёрных наручей с еле заметными костяными шипами. У пояса, сжав пальцы в кулак, висела шипастая перчатка из переплетённых тонких костей, а может, белёных прутьев. В руках мага снова был окованный сталью дневник, и Некромант быстро чертил на листе тонкие знаки Шулани. Закончив, он сунул перо в волосы, и оно застыло там, чуть пониже макушки, причудливым костяным украшением. Дневник растёкся лужицей серого тумана и исчез, оставив еле заметный запах тлена.

– Ингалт Цин’отлакати, - негромко, но внятно сказал Нецис, глядя Речнику в глаза. – Это его имя. Тайный жрец из Текиоу, очень хорошо знакомый с созданиями Джилана. Он не первый раз их кормит. Я оставил для него послание… смотри, Фрисс, следующей ночью нам едва ли дадут поспать. Будь настороже и держи оружие под рукой. Я постараюсь справиться сам, но если что-то пойдёт не так…

– Не бойся. Я эту тварь не просплю, - пообещал Речник, погладив рукоять меча. – Хорошая у тебя кольчуга. Прочная?

– Как твои доспехи, - усмехнулся маг. – Я сам её сделал. Из костей, праха и всякого сора. Как и всё остальное… Скорее бы добраться до полигона! Столько заклятий лежит без использования, столько Квайи застоялось в жилах… Илкор ан Сарк!

Он метнул шар зелёного огня в моховые заросли у дороги, и облако серо-зелёного тумана, выпуская извилистые щупальца, рванулось в небо. Нецис щёлкнул языком, и сгусток праха распался, обрывками зелени осыпаясь в кусты.

– Прошу прощения, - смутился маг. – Наверное, Фрисс, мы с тобой по городу будем бродить поодиночке. Моя магия тебя не обрадует… а ты пойдёшь к лучевикам, к народу Кваанр, общение с которым не обрадует уже меня. Ничего дурного нет в Магии Лучей, но лучше ей быть от меня подальше.

Фрисс кивнул. Он уже видел за изгибами дороги высоченные стены из чёрного базальта, покатые грани мощных башен, пояс из золотых пластин на самом верху, под костяными зубцами, и окованные золотом ворота – гигантский каменный череп с горящими багровыми глазами…

…Узкие дверные створки зашелестели, расцепляя серо-жёлтые зубцы, которыми они соединялись, и расползлись в стороны. На пороге появился скелет в длинном балахоне. Костлявые руки были скрыты перчатками, только выбеленный до блеска череп и горящие зеленью глазницы указывали, что пришелец давно мёртв. Скелет уважительно поклонился Нецису, растянувшемуся на высоком ложе, и поставил у изголовья корзинку с парой фляжек, оплетённых травой. Балахон прошелестел рядом с Фриссом, едва не зацепив его руку, и Речник отдёрнул её и невольно потянулся к поясу. Оба меча в ножнах преспокойно лежали под шкурами и слоем мха, укрывающими постель, и Фрисс вспомнил об этом с досадой, когда нащупал лишь пустоту. Мертвяк вышел, и Речник проводил его неприязненным взглядом. Тут, в Текиоу, было слишком много нежити, а за год Фрисс вовсе не стал относиться к ней лучше…

–

Попробуй, Фрисс. Это хсайок, он согревает кровь, - сказал Нецис, открыв фляжку и принюхиваясь к содержимому. Алсаг, лежащий на циновке у стены, поднял голову и зашевелил усами. Некромант покосился на него и залпом опустошил флягу.

– Аххсса… Хороший хсайок, - кивнул он, продышавшись от острого и пряного зелья. Фрисс пригубил и замер – густая тягучая чёрная жижа была нестерпимо жгучей, от неё темнело в глазах, а в затылке начинался гулкий звон. Из темноты медленно проступали очертания ступенчатых башен, заросших ползучим мхом и похожих на холмы, белые пятна таинственных цветов, перистые листья папоротника и белесо-чёрная гладь болот, затянутая туманом. Речник потряс головой, отгоняя морок. Этот хсайок был, похоже, коварнее любой кислухи, темарина и кайцана…

За окном стремительно темнело, часто и громко стучали деревянные башмаки – Некроманты загоняли подручную нежить в ночные укрытия, и она торопилась. Фрисс сел на кровати и выглянул в окошко – мертвецы с корзинами, шестами и черпаками быстро шли куда-то и нещадно при этом топали. За ними, приглядывая за колонной, летел рэйлинг, увешанный бусами. Пролетая мимо Речника, он заглянул в окно и приветственно завопил. Фрисс дёрнулся и запоздало помахал ему.

Перекинутые над мостовой навесы – светло-серые, очень похожие на широкие листья папоротника, вырезанные из кости – зашевелились, выгибаясь и сворачиваясь, как настоящие листья. В наползающем сумраке виден был слабый зеленоватый свет, скользящий по ним. Что-то замерцало и шевельнулось рядом с Речником, он покосился на ставни – тростниковые пластины, по краям снабжённые серо-жёлтыми выростами-зубцами. Зубцы неуверенно подрагивали, а пластины раскачивались.

– Уймитесь, - сердито прошептал Фрисс. Шелест прекратился. Нецис одобрительно усмехнулся и опустил голову на подушку. Смотрел он куда-то за окно – скорее всего, на потемневшее небо и едва заметные силуэты мегинов и рэйлингов в вышине. Ночная стража облетала город круг за кругом, переговариваясь неяркими зеленоватыми вспышками.

Фрисс отошёл от окна и сел на кровать. Череп у изголовья, разрисованный, как маска, мигнул глазницами. Красноватый свет залил комнату, разгоняя тени. Речник вздохнул.

– Кесса рассказывала мне, как вы в Нэйне живёте… сколько у вас мертвяков в каждом доме, - сказал он, заползая под покрывало. – Вот не думал, что сам попаду к вам. Так ты сказал тому трупу-управляющему, что я – твой ученик?

– Увы, иначе тебя сюда не поселили бы, - усмехнулся маг. – Это дом для странников-Некромантов, и больше ни для кого. А управляющий тут – обычный ирн, и вполне разумный. Я обещал тебе найти хорошую купальню, и я её нашёл. Купальня тебе понравилась?

– Да, - кивнул Речник и понюхал руку, пахнущую каким-то незнакомым растением. Купальня реку не заменяла, но всё же Фриссу приятно было окунуться в тёплую воду, пусть в ней и плавали какие-то лепестки, и пахла она не водой. Грязь и слизь мохового леса он смыл, но кожа осталась тёмной, выгоревшей до черноты под солнцем Кецани… почти такой же тёмной, как у самих Нерси. Фрисс посмотрел на полустёртые линии на запястьях и потянулся за сумкой – их следовало подновить.

– Что рисуют на себе странники, явившиеся в Нерси’ат? – спросил он, не надеясь на ответ, - обычаи Нэйна предписывали белить кожу, а не разрисовывать… а Нецис, похоже, от природы был мертвенно-бледным.

– Если ничего не путаю – пурпурные линии между пальцами, - к удивлению Речника, Некромант ещё не спал и решил ответить. – И ещё тебе нужны будут цветные перья. Но этого добра тут хватает.

…Утренний свет удивил Фрисса – он был молочно-белым. Зелёные сполохи рассвета угасали в белесых тучах над Текиоу и не дотягивались до города. Алсаг, такой чистый и мохнатый, каким он не бывал чуть не с самой Реки, под рассеянными лучами казался не песчаным, а совершенно белым, и на него оглядывались все, кроме нежити. Нежить замирала, усмотрев пустыми глазницами Нециса – замирала и склонялась в почтении. Фрисс глазел по сторонам и очень старался ни к чему не прикасаться. Тут, на его взгляд, было слишком много мертвяков.