Долгое лето

Токацин

– Хочется верить, - пожал плечами Речник и забрался в седло. – Алсаг, стряхни с ушей медузу. Они, похоже, принимают тебя за куст.

– Мррау, - с тоской отозвался кот и затряс ушами. В последнее время он был неразговорчив.

Дорога – широкая, вымощенная каменными плитами, на высокой насыпи поднимающаяся над болотом – рассекала джунгли надвое и упиралась в зеленоватый туман. Удушливый пар висел над моховыми дебрями, ручьями стекал по листьям и дождём стучал по мостовой. Волосы Фрисса промокли насквозь и слиплись от папоротникового сока и медузьей слизи, потрёпанная в битве с бесформенной тварью броня покорёжилась и запотела, к шлему, давно сброшенному

и болтающемуся на ремне рядом с сумкой, прилипли волокна мха. Нецис выглядел не лучше – из-за серебристо-белой кожи он вовсе казался умертвием, выползшим из болота. Алсаг, ещё совсем недавно золотисто-белый, извалялся в лиственном мусоре и позеленел. Лес тянулся к дороге, к путникам, нарушившим его покой, и Фриссу в каждом кусте мерещились зелёные щупальца.

– Пурпурный Лес – прекраснейший полигон, обширный и многообразный, - Нецис глядел на заросли и щурился от удовольствия. – Даже здесь, у дороги, внимательный Илриэн мог бы многое пронаблюдать. Я обучался здесь – и до сих пор жалею, что не успел толком исследовать хотя бы один древний город. Развалины Нерси… тебе трудно понять меня, Фрисс, но туда, куда мы едем, мечтает попасть любой Илриэн Нэйна. Талкеннор – очень необычный город, даже для Нерси’ата, и был необычным до своего разрушения. Столько высшей нежити в естественных условиях не найти, наверное, нигде по эту сторону Зелёного Моря. Столько несработавших заклятий, свободной Квайи, интересных артефактов, материала для работы… Очень жаль, что мы в Талкенноре не задержимся, но для тебя пребывание там небезопасно. Да и умертвия могут высказать недовольство…

– Умертвия?.. – Фрисс извлёк меч из ножен и стал искать точильный камень. Водяная взвесь облепила клинок, и он заискрил, издавая негромкий прерывистый треск. Из кустов вылетела огромная стрекоза с полосатым бело-красным туловищем, раздутым к концу, зависла в воздухе в паре шагов от путников, испустила облако трескучих искр и метнулась под полог ветвей. Речник покачал головой.

Дорога дважды вильнула, закладывая длинные петли, и оборвалась на плато, замощённом базальтовыми плитами. Побеги пурпурного холга местами уже взломали мостовую, мощные корни Самуны, как узловатые пальцы, впились в разломы и поставили плиты дыбом. Тут и там валялись обломки базальта, обросшие мхом. Вытоптанная колея между ними, достаточно широкая, чтобы две Двухвостки на ней разминулись, вела прямиком к чёрной стене, высокой и мощной, как крепостные стены Текиоу. Могучие четырёхгранные башни, испещрённые вмятинами и изрядно обкрошенные и замшелые, глядели на пришельцев сотнями еле заметных прорезей-бойниц. Фрисс чувствовал этот взгляд кожей, и был он куда менее приятен, чем равнодушные, но неотступные Глаза Стен. Этот мёртвый город был не просто безлюдным – он был заселённым такими существами, каких людям лучше не встречать.

Тут когда-то были ворота, за ними – два коридора вдоль стены, две ловушки для вражеской армии, по ту сторону – широкая и почти плоская башня стражи с сигнальным маяком. Сейчас всё это валялось вокруг огромными каменными глыбами и мелким крошевом. Надвратные стены, развороченные каким-то чудовищным взрывом, разлетелись по всему плато, покрылись землёй и обросли мхом и ползучими хищными лозами, подстерегающими жертву. Гелин пробирался по узкому коридору меж обломков, мимоходом обрывая те лианы, что осмеливались напасть, и сердито порыкивая на злобную зелень. Потревоженные его шагами трескучие стрекозы, сидевшие на прогретых солнцем камнях, взлетели, разбрасывая вокруг жгучие разряды.

За холмами

из обломков стены, в тени покосившихся, но устоявших зданий с проломленными крышами, возвышались ветвистые «деревья», искусно собранные кем-то из костей. Кости потемнели от сырости, но мох на них не вырос – даже подножия «деревьев» кто-то тщательно очистил и от мха, и от травы. «Ветви» - рёбра, загнутые кверху – еле заметно покачивались.

«Здесь оставляют подношения,» - Нецис тронул Фрисса за плечо, указывая на костяные сооружения. «Умертия собирают разные вещи в своих укрытиях. Те, кто ходит по этой дороге, платят за проезд. Это пошлина в пользу владык Талкеннора.»

«У них нет другой дороги?» - откуда-то из-за шеренги ступенчатых башен, обвитых крутыми лестницами, долетал тихий заунывный вой, и чем дольше Фрисс его слушал, тем крепче была его уверенность, что он эти руины объехал бы по болоту. Он тряхнул поводьями, указывая Гелину остановиться.

«Да, только эта,» - криво ухмыльнулся Некромант. «Почему ты остановился?»

«Мы не заплатили умертвиям пошлину,» - нахмурился Речник и полез в сумку.

«Ни к чему,» - остановил его Нецис. «Я бывал тут раньше… Надеюсь, что Кэйшес из Тухлой Заводи ещё не забыл меня. Сделай вид, что ты – мой ученик.»

«Попробую,» - вздохнул Фрисс. «Этот Кэйшес – мертвец?»

«Та-а… то-синхи,» - кивнул маг, указывая Гелину, куда поворачивать. «Предводитель всех Квайет в Пурпурном Лесу, повелитель умертвий. Если вам не повезёт встретиться… Кэйшес из Тухлой Заводи – так он любит называться. А его настоящее имя – Нгварра Нор’хецаран. Он был норси, южанином из-за Зелёного Моря. Сильнейший из магов своего времени, а сейчас он стал ещё сильнее. Встретитесь – будь с ним учтив.»

Речник поперхнулся.

На перекрёстке, у перевёрнутой каменной чаши – когда-то из неё вытекал чистый ручей – обхватив её корнями, высилось раскидистое дерево с широкими резными листьями, прозрачными, как у папоротника. Его крона казалась пылающей от бесчисленных больших цветков, ярко-алых, пахнущих сильно и сладко. В густой тени дерева шевельнулось что-то чёрное – призрачный силуэт поднялся с опрокинутой чаши и выбрался из-под ветвей навстречу путникам. Фрисс отпрянул. Существо, укутанное во мрак, излучало холод и тоску. Гелин оскалился и глухо зарычал, Речник потянулся за мечами.

– Та-а! – голос умертвия, еле слышный, впивался в уши ледяными иглами. Оно высунуло из-под чёрного полога костлявые полупрозрачные руки. С них капала вода, светящаяся серебристой зеленью. Спустя мгновение Речник понял, что оно показывает пустые ладони.

– Хшшш… Чую тепло… - просвистела нежить, запрокинув голову и глядя Речнику в глаза горящими белыми прорезями под чёрным капюшоном. Сквозь рваный кокон черноты Фрисс видел осунувшееся лицо цвета позеленевшей бронзы и мокрые спутанные волосы. Казалось, что умертвие недавно выловили из ручья.

– Тёплые… видите как живые, - немёртвый подошёл ближе, Речник схватился за меч, Нецис вцепился в его плечо. – Ожерелье из жёлтых перьев… видели вы его? Может, лежит в камнях… я потерял, не могу найти… не бойтесь, я не трону вас! Если видели – скажите. Не могу найти… как мне идти в храм?

Когтистая рука судорожно прижалась к ключицам, умертвие ощупало свою грудь и горько вздохнуло.

– Скоро великий день, праздник плодов Чинпы. А меня не допустят в храм, даже к подножию лестницы. Как теперь быть?! Где же оно осталось, нэйн а-хцар…