Дольмен
Шрифт:
Помню, внутри медальона я выгравировал ее имя и ждал, когда рядом появится мое, уже официально связанное с ее именем. За эти тридцать пять лет не было ни часа, ни минуты, ни секунды, когда бы я о ней не думал. И о нашем плане, тщательно разработанном, но провалившемся из-за желания поесть клубники.
Она издалека увидела тележку зеленщика, торговавшего первыми ягодами на Руанской набережной. Влюбленный, беззаботный, глупый, я ринулся туда, чтобы купить ей клубнику, перед самым нашим отплытием
Я еще немного полюбовался ее бледным лицом, на котором обычно даже при слабом солнце проступали веснушки, на длинные темные волосы, огромные зеленые глаза… и закрыл медальон.
От шума волн, обрушивающихся на скалы, у меня закружилась голова.
И возник соблазн броситься вниз и соединиться с ней.
Достаточно сделать шаг, и все будет кончено.
Но мог ли я оставить убийцу безнаказанным?
Ни за что!
Я бросил в бурлящую воду веточку цветущего вереска.
«До скорого свидания, Мэри, до скорой встречи, любимая», – прошептал я, закрыв глаза.
Мари лежала, скорчившись, подтянув колени к подбородку, обхватив себя руками. Рот ее был открыт в надежде вдохнуть хоть немного воздуха. Наконец ей удалось выдавить крик.
Люка, выбежав из ванной, прижал ее к груди.
– Тихо! Успокойся, – ласково приговаривал он, качая ее, как ребенка.
Мари вцепилась в него, как утопающая, которой она и была еще мгновение назад.
– Помню глаз – холодный, огромный, уставившийся прямо на меня… И каждый раз мне кажется, я вот-вот пойму…
Она махнула в отчаянии рукой, потом нахмурилась, увидев, что Люка одет в костюм.
– Уходишь?
– Сейчас прибудет подкрепление, которое я запросил из Бреста. Нужно провести совещание.
– Ты действительно думаешь, что он на острове?
– Да. – Он погладил ее по щеке. – Еще рано, поспи немного.
– Вот уж нет, я иду под душ, а потом присоединюсь к тебе.
Она встала с постели, прекрасная в своей наготе, но до ванной не дошла. Люка привлек ее к себе, и они упали на кровать.
И вновь Мари была потрясена ощущениями, которые он сумел в ней пробудить. Она впервые почувствовала и свое тело, и тело возлюбленного, ей открылись восхитительные и безграничные возможности телесной любви, словно сработали тайные пружины, о которых она и не догадывалась. В его объятиях Мари забывала обо всем. Мир сразу замыкался на них двоих, остального не существовало.
Волна последнего, ярчайшего восторга уже настигла их, как внезапно в дверь постучали.
С трудом сбросив опьянение,
– В чем дело, папа? Что происходит?
– Не знаю, как и сказать… все это так… – Он очень смутился, увидев в зеркале Ферсена, который поспешил спрятаться в ванную комнату с одеждой в руках, и снова посмотрел на дочь. – Нашли Кристиана.
25
Стройный силуэт шкипера четко вырисовывался на носу частной яхты, принадлежавшей его спонсору. Лицо Кристиана осунулось и выглядело почти изможденным, глубоко запавшие глаза чуть потеряли в голубизне, светлая борода закрыла почти полностью подбородок и щеки, и все-таки он улыбался. Великолепной улыбкой морского волка, сводившей с ума Мари с тех пор, как она себя помнила девчонкой.
Теперь Мари едва сдерживала дрожь, стоя между родителями, ей хотелось бежать прочь от этого прекрасно организованного маскарада. Но она не двинулась с места, отлично зная, что Люка где-то неподалеку, стоило ей только повернуть голову. Она и хотела поискать его глазами, но тут отец положил ей руку на плечо. Милик догадывался о ее чувствах и знал, что она выстоит.
Яхта медленно вошла в порт, сопровождаемая десятками лодок, заполненных репортерами, поклонниками и друзьями, явившимися, чтобы его встретить. Сияющий Кристиан радостно приветствовал всех, кто готов был отпраздновать имеете с ним его счастливое возвращение.
Яхта остановилась возле мостков, и он сошел на берег.
Весь остров радостным криком приветствовал своего героя.
Стоявший в отдалении Люка испытывал чувство висельника.
Бреа жив! Новость явилась для него ударом кинжала в самое сердце.
Шкипер был обязан жизнью приступу аппендицита. Русское судно сошло с курса, чтобы высадить на берег одного из матросов, страдавших от невыносимой боли в животе. Оно-то и обнаружило человека, находившегося в воде довольно далеко от места крушения яхты, за много миль от морских торговых путей.
Один шанс из миллиона, что какое-нибудь судно окажется в этом опасном месте у берегов Ньюфаундленда.
Один шанс на миллион, что человек выживет, проведя несколько дней в воде, которую бороздят холодные течения.
Один шанс на миллион был и у Ферсена, который уже не надеялся, что Мари останется с ним.
Осажденный журналистами «чудом спасенный», как они уже успели его окрестить, шкипер в конце концов запросил пощады:
– Послушайте, парни, я мечтал об этом дне слишком долго. Наконец я встретился с любимой женщиной, ради которой все это вынес. Прошу вас, давайте на время отложим пресс-конференцию, договорились?
Все поняли и разошлись.
Ферсен с ненавистью наблюдал, как он стал пробираться сквозь толпу к Мари. С места, где стоял Люка, были видны только аккуратно заплетенные в косы волосы и легкое платье, которое трепал ветер. Ему показалось, что она дрожит. От холода? От отвращения? От счастья?