Дом Немилосердия
Шрифт:
Эту мысль тоже пришлось отогнать — затолкать ее в самый дальний угол сознания и с грохотом захлопнуть дверь. Статья про «порчу имущества», то есть зеркала, тоже не вызвала у меня ничего, кроме кривой усмешки. И, наконец, — «распространение ложных слухов, клевета и физическое насилие над членами руководства Гарнизона». Если под первым пунктом могло подразумеваться что угодно — хоть мои скандалы с Шарпом, хоть перепалки с Берком — то со вторым все было предельно ясно. Конечно же, дело касалось удара, который я нанесла Рамирес ее же пистолетом. И, конечно же, она не могла оставить это без внимания. И если со всем остальным можно было бы
Такое не прощалось.
Печать Трибунала — два до боли знакомых красных крыла — только подтвердила мои опасения. Внизу листа красивым и ровным почерком, принадлежавшим неизвестно кому — Шарпу? Рамирес? Грейс Граймс? — было выведено только одно, жестокое и беспощадное, слово осуждения.
«Непригодна»
Итак, они отобрали у меня последнее, что еще держало меня под контролем — маму и брата. Я набрала в грудь побольше воздуха, сжала листок в пальцах и медленно выдохнула, выпуская их из своего сердца, как птиц из клетки. Мы обязательно встретимся, твердила я себе, мы встретимся, когда закончится война. Неважно — та, что в городе, или та, что во мне. Тогда… тогда и настанет время все объяснить, уверяла я себя, а сейчас я — титан. Это война, а на войне главное — укрепить руки и не дрогнуть сердцем, говорила я себе, и нам предстояло стать титанами, солдатами, героями, готовыми не смотреть назад и умеющими правильно расставлять приоритеты. Пришло время оставить нас, прежних, позади, и повернуться лицом к сражению. Настало время все оставить и стать титанами.
Титаны, титаны, титаны, титаны…
Я заплакала, согнувшись впополам и спрятав лицо в ладони, а листок выпал из пальцев и плавно опустился на холодный пол. Я сидела на кровати, свесив босые ноги, и по всему телу пробегал противный холод. Никто не должен был прийти, никто не мог прийти, даже Касси — даже она обязана была остаться там, на праздновании, и изо всех сил изображать восторженную радость. Что ж, Касси это умела, раз она могла столько времени притворяться, будто ее брат мертв, хотя уже знала правду. Она оказалась гораздо крепче и выносливее меня, а все остальное… все остальное было моей виной. Карнавал начался, и никто не мог вернуться, потому что возврата больше не было. Илай Морено ошибался — они все еще могли подкосить меня и причинить мне боль. Герой из меня был никудышный.
Дверь плавно отворилась — я буквально почувствовала это, потому что все мои ощущения были обнажены и обострены до предела. Подняв полные слез глаза, я пару раз моргнула, отчего по щекам снова потекли соленые ручейки. Но мне не нужно было присматриваться, чтобы понять, кто стоял на пороге. Прислонившись к дверному косяку, на меня смотрел Илай.
— Все плохо, да? — спросил он тихо, но серьезно. Я только кивнула и снова всхлипнула. — Подойти к тебе или убраться, пока ты чем-нибудь в меня не запустила?
— Дурак, — Я шмыгнула носом и снова покосилась на листок. — Прости, совсем расклеилась. Нельзя было…
Он все же подошел ко мне, сел на кровать и крепко притянул меня к себе. Я уткнулась лицом ему в грудь и, вздохнув, прикрыла глаза.
— Можно, — сказал парень твердо и спокойно. — Все можно, потому что ты человек, понимаешь? Мы все здесь просто люди, к счастью или к сожалению… — Он обнял меня еще крепче и запустил пальцы мне в волосы. — Просто люди. Мы можем быть титанами, как ты, мы можем быть командирами, как он…
— Он, — сказала я с нажимом. — Так больно было
— Даже он, — повторил Илай со вздохом. — И даже мы с тобой.
Мы сидели и молчали, а я мысленно умоляла, чтобы это молчание не прекращалось никогда. Но все должно было закончиться — я почувствовала, как Илай оторвался от меня и, наклонившись, потянулся за листком. Я инстинктивно попыталась остановить его руку, но было поздно.
— Восемнадцать? — спросил он одними губами. — За что же они так с тобой?
— Было за что, поверь мне, было! — Я выхватила список у него из рук, смяла и швырнула под соседнюю кровать. — Ты считаешь потери? Пока ты этим занимаешься, я сижу здесь и пытаюсь смириться с мыслью, что я их не увижу! Маму, брата… я говорила с ними так давно, чуть ли не целую жизнь назад… — Глаза снова наполнились слезами. — Я обещала им, что буду хорошей девочкой и встречу их… но во всей этой круговерти я не сдержала обещания, я выбрала не их… я выбрала тебя…
— Ты выбрала не меня, — перебил меня Илай, положив ладони мне на скулы. Его пальцы были холодны, как лед. — Ты выбрала то, что правильно, и это никто у тебя не отберет. А если ты закончишь то, что начала, они будут гордиться тобой, слышишь? Вы обязательно встретитесь, Тара. Но только тебе решать, встретят тебя как героя или как послушную марионетку в чужих руках.
Я потянулась к нему, и мы соприкоснулись лбами. Наши дыхания переплелись, образуя замысловатую траекторию, которую никто из нас не смог бы просчитать. Сердце снова вскинуло белый флаг. Мы дышали в унисон, пока наши губы не оказались слишком близко друг от друга — но в последний момент я уклонилась в сторону и встала, не поднимая глаз.
— Послушай, — сказала я тихо. — Я люблю тебя, люблю… наверно, больше, чем ты можешь себе представить. И я не смогу доказать это иначе, чем сделать то, что я должна. А для этого мы должны что-нибудь придумать, понимаешь? — Мы снова встретились глазами, и я готова была жизнь отдать за то, чтобы он ни на кого другого не смотрел так, как на меня в тот момент. — И сейчас самое время. Ты со мной?
— То, что я с тобой, даже не обсуждается, — Илай встал и взял меня за руку. — Ты что-то задумала?
— Да, — кивнула я и покосилась на дверь. — Никто не заподозрит. Сейчас все в состоянии восторга, они не думают ни о чем другом… Элли, — вспомнила я. — Она говорила о двери, которая скрыта в подвале. Но спускаться туда сейчас небезопасно — инсайдеров и камеры никто не отменял… Нам нужна информация, ты согласен? Но я пока не придумала, у кого ее достать.
— Оставь это мне, — усмехнулся он. — Ты ведь не знаешь, что я для тебя приготовил, верно?..
Мы вышли из Дома, спустились на этаж ниже и пошли по коридору. Жилой сектор остался позади, а все, что я знала там — это пара-тройка кабинетов, включая кабинет Рамирес, который точно пустовал. Но Илай, не оглядываясь, решительно вел меня все вперед и вперед, пока я не поняла, куда мы направляемся. Конечно, я знала туда дорогу — дорогу, которую меня же просили никогда не забывать. Дорогу к женщине, которой я могла довериться, но чьей заботой я не раз пренебрегла.