Дом Немилосердия
Шрифт:
Дорогу в госпиталь.
Ронда Уоллис распахнула двери, стоило нам только появиться в коридоре. Вид у нее был спокойный и непривычно решительный. Она молча пропустила нас в кабинет, выставила оттуда медсестер, наспех придумав им какое-то поручение, закрыла дверь и села в свое удобное чудо-кресло. Я опустилась на кушетку, вспоминая чай, печенье и теплый, согревающий плед.
— Миссис Уоллис, — начал Илай уважительно. — Вы все еще думаете, что это безумие?
— Да-да, безумие, причем форменное! — отрезала она. — Я сказала это еще при нашей последней встрече, но с тех пор в твоем полку самоубийц, похоже, прибыло… — Ее глаза остановились на мне. — Тара, ты помнишь мои слова? Теперь ты поняла, о чем я тебя предупреждала?
— Поняла, доктор Уоллис, — вздохнула
Ронда встала, подошла к шкафу, который стоял в подсобке, вдывинула один из ящиков и достала оттуда нечто маленькое и прямоугольное. Подойдя ко мне, она разжала ладонь, и я увидела стикер-карту.
— Запасная, — сказала она не без гордости. — Илай попросил, он знал, что дело пахнет керосином… Но ты все-таки сумасшедшая, — снова усевшись в кресло, она в сердцах крутнулась на нем.
— Миссис Уоллис, ближе к делу, — напомнил Илай.
— Что это за карта? — спросила я.
В ответ Ронда лишь протянула ее мне. Я поспешно схватила карточку так, как если бы это была бомба, которая могла взорваться у меня в руках. Но это было нечто большее, чем бомба — и я поняла это, перевернув ее и увидев фотографию на обратной стороне.
Фотографию майора Рамирес.
— Но, доктор Уоллис… — начала я ошарашенно.
— Я следил за тобой, — перебил Илай. — Следил через аппаратуру Шарпа — а ты поверила, что я продолжаю донимать его только для того, чтобы заставить заново разрабатывать ногу? — Я не нашлась, что ответить. — Я знал, что ты ушла в кабинет к Рамирес, и я догадывался, что добром это не кончится… Она до сих пор ничего не знает, — Тон его голоса стал каким-то заговорщическим. — Ты же ее вырубила. На это я и рассчитывал — наверняка она теперь думает, что положила эту штуку куда-нибудь и забыла, куда… Она — главный прокурор Трибунала. Кому, как не ей, знать про все эти двери, камеры и стены с датчиками дыма.
— То есть, доктор Уоллис… — протянула я, все еще ничего не понимая. — Вы вытащили эту карту у самой Рамирес, когда она была у вас на приеме?
— Именно так, — подтвердила Ронда. От нее так и веяло чувством собственной неотразимости. — Хотя вы, двое, все же ненормальные.
— Не мы одни, поверьте, — Я встала и крепко обняла ее. — Спасибо, доктор Уоллис. Вы даже не представляете, что это означает для меня.
Мы поспешили к лифту и отправились наверх — туда, где был кабинет Рамирес. Илай ловко справился с замком, протер карту краем рубашки и засунул в карман. Я шла следом, по-прежнему не понимая, что происходит. Илай же чувствовал себя как рыба в воде — он снова был королем процесса, и я отметила, что это состояние, которое я так ненавидела вначале, ему по-своему идет. Он сразу же принялся копаться в ящиках и письменном столе, беспощадно вышвыривая все, что считал ненужным. Я же стояла в стороне, ожидая какого-нибудь сигнала.
— Тара, посмотри сюда!
Я тут же подскочила к нему и увидела в его руках маленькую флэшку серебристого цвета, на которой было маркером выведено имя. И снова мне не нужно было рассматривать ее поближе, чтобы понять, кому она принадлежала.
«Элли»
— Включай! — потребовала я. — Здесь же есть проектор?
Илай кивнул и принялся возиться с экраном, который, как и в подвале, проявился на стене, а я стояла и крутила флэшку в руках, не зная, что делать. Конечно же, я догадывалась, что Элли не могла исчезнуть просто так, и я знала, что она связана с кроссфайерами — в частности, с Марком. Да еще и эти ее слова про корабль, идущий ко дну — слова, которые в точности совпадали с тем, что говорили мне сами кроссфайеры… Я должна была догадаться, что и она вела свою игру. Но мне только предстояло узнать, какую.
Илай забрал у меня флэшку, вставил ее в проектор и взял пульт, отчего я почему-то почувствовала себя точно так же, как и в тот день, когда он открыл мне правду о Брендане. Я была готова услышать все, что скажет эта девушка с экрана, ведь я была виновата и перед ней. Мое искупление подходило к концу, и расплата ожидала всех нас без исключения.
На экране появились полосы и
— Я обращаюсь к Таре Кирстен Темпл из сектора «Омега», — начала Элли, как только ее лицо появилось на белой стене кабинета. — Если ты это смотришь, значит, все произошло точно так, как мы и предполагали. Значит, мы вскоре окажемся на дне, и только ты сможешь спасти хотя бы некоторых… У меня мало времени, — она оглянулась по сторонам, как и в тот день, когда мы виделись в последний раз, как будто ее разговор на камеру могли заметить и пресечь. — Та дверь с красными крыльями. Ты готова услышать то, что я пыталась донести до тебя с самого начала?
— Да, — прошептала я, как если бы она могла меня слышать.
— Та дверь с красными крыльями, — повторила Элли. — Тара, я ушла и больше не вернусь, пока все не придет к концу. И это значит только одно. Я ушла, а значит, ничего еще не кончено. Из Гарнизона существует выход, Тара. Выход.
…Не помню, как мы бежали по коридорам, забыв о лифте. Мы просто бежали — я и Илай, бежали так, как если бы от этого зависела наша жизнь. Мысли в моей голове сталкивались и разлетались, как галактики, отдаляющиеся друг от друга. Получается, выход был? Получается, мы могли спасти их всех, просто разведав этот выход и переведя их в безопасное место? Но что могло быть этим безопасным местом? Запись прервалась сразу же, как Элли бросила эту последнюю фразу, и это было в ее стиле — оставить меня наедине со множеством вопросов. Но у меня больше не было времени задавать вопросы — я бежала, чтобы найти ответ. Понять, правда ли это, рассказать им эту правду, вытащить их всех оттуда, спасти их всех — тех, кого еще можно было спасти. В последнем коридоре я изрядно выдохлась, но затем впереди показалась заветная стена с красной точкой, и я рванула к ней из последних сил.
Но все, что я смогла — это с размаху впечататься грудью в холодный и непробиваемый бетон. +
Датчик больше не работал.
Они были отрезаны от нас.
Глава тридцать третья
Не знаю, откуда во мне взялась та сила, с которой я заколотила по стене кулаками. Руки снова обожгло резкой болью, а бинты съехали и повисли на запястьях, но я, словно сумасшедшая, продолжала избивать стену — с такой же яростью, с которой я до этого крушила зеркало. Удар за ударом, секунда за секундой — несколько секунд, во время которых перед глазами вспыхивали огненные круги, а по гладкой стене текли красные полоски. Несколько секунд длиной в тысячи лет от основания мира — а затем Илай, подскочив сзади, схватил меня и толкнул на землю.
— Ты! — крикнул он скорее испуганно, чем злобно. — Что ты творишь?!
Я запрокинула голову и беззвучно взвыла, так, что голосовые связки должны были порваться, не выдержав спазма. Мне было уже плевать. Плевать на все, на всех, на весь этот дом с его интригами за каждым поворотом, на чужие грязные тайны. Я не смогла, я проиграла бой. Я не смогла их защитить. Командование Гарнизона снова победило, и было уже неважно, кто стоял у руля… И в этом все-таки была моя вина. Я снова поставила свои личные интересы выше спасения людей. Я пошла разбираться с Шарпом, не понимая, чем обернется для него этот удар — и что это будет означать для всех нас. Дышать, дышать, дышать… Воздуха не хватало, а каждый вдох причинял физическую боль. Я превращалась в боль — в ту боль, которую хотела причинить другим. Другому. Не себе.
— Тара, — Илай опустился на пол рядом со мной. — Успокойся. Ради всего святого, успокойся уже! — Его руки тряхнули меня за плечи. — Этим ты не поможешь. Так никого не спасти.
— Никого уже… не спасти… — прохрипела я и прижалась к нему. Меня трясло, как в лихорадке. — Это все я… мы… мы не смогли… не уберегли…
— Это дело рук Рамирес! — Он снова повысил голос. — Ни ты, ни я — никто не виноват! Я не позволю тебе, — его шепот обжег кожу у моего уха. — Я не позволю тебе хоронить ни себя, ни их. Ничего еще не кончено. Ни-че-го!