Дом Немилосердия
Шрифт:
— Что это? — спросила я одними губами.
Илай не успел ответить. Из темноты коридора медленно показался одинокий силуэт, и мое сердце снова дернулось в груди — я не могла поверить, почему оно все еще билось. У силуэта были темные волосы и бледное, уставшее лицо. Он хромал на одну ногу — вернее, он волочил ее, не наступая на нее совсем.
В одной руке он сжимал трость. Другая же рука бессильно висела, как плеть.
Глава тридцать шестая
— Иди к
Я не двигалась с места. Все эти лица казались прицелами, и я не могла смотреть в эти десятки пар глаз. Кроссфайеры сидели там же, и их глаза были все так же пусты, а лица — так же бледны, как и тогда, когда я видела их в последний раз. Значит, я оказалась сильнее? Значит, мое сознание боролось до последнего?.. Я не знала. Я перевела взгляд и смотрела на Шарпа, который медленно шел ко мне сквозь пелену из слез и дыма. Мы смотрели друг на друга сквозь завесу пламени, и время… время вдруг рассыпалось на составные части, став таким неважным и незначительным, что его можно было сжать в ладони и развеять в воздухе. Мы смотрели друг на друга еще несколько секунд — а потом оцепенение, словно невидимые оковы, вмиг слетело.
Я сделала шаг вперед. Потом еще один.
И побежала.
Я бросилась вперед, а перед глазами в один миг пронеслось все то, что связывало нас все это время. Я знала: все дороги были созданы, чтоб привести нас в эту точку. Чтобы дать нам шанс, возможность объясниться, сказать, что мы друг друга любим… но и этот шанс рассыпался на части, став дымом в наших легких. Я преодолела разделявшие нас пару шагов, и скрытое пламя прорвалось наружу. Я раскинула руки и крепко прижала Николаса к себе, как если бы он мог превратиться в дым и исчезнуть навсегда.
Я теряла его. Он угасал, он уходил. Мы замерли в паре метров от стены, над которой мигал красный огонек.
— Я здесь, — прошептала я, осторожно перемещая руку так, чтобы не задеть его раненое плечо. — Ты со мной… я держу тебя, я держу тебя… я держу…
— Не стоит, — произнес он хрипло. — Ты ведь тоже… падаешь.
Прижимаясь к нему, я чувствовала, как его тело била дрожь. Здоровой рукой он еле ощутимо держал меня за талию, а я уткнулась лбом ему в плечо. Мне снова было плевать на все. Где-то в нескольких метрах от нас Касси обнимала вялого Марка, а курсанты и кроссфайеры — пара сотен человек! — жались друг к другу, чтобы поместиться под светло-синим светящимся куполом. Внутри него не было дыма, и я успела порадоваться хотя бы этому.
Но для чего же это все?
— Николас…
— Тара, это несколько минут… — повторил он, будто не слыша меня. — Совсем недолго, несколько минут… Нет! Нет, не то говорю! — Здоровой рукой он что было сил прижал меня к себе, а его пальцы сжали ткань на моей рубашке. — Тара, прости меня. Прости меня за все, слышишь? Теперь я знаю, я все знаю… я ошибался… ошибался во всех, кроме тебя…
Его голос дрожал. Я вдруг почувствовала, будто моя грудь — стальная клетка, не позволявшая словам вырваться наружу. «Прости, прости, прости, прости…» Контроль обернулся кровью, и кровь эта была на моих руках. В ушах звенело, а красная лампочка над головой мигала все чаще и чаще, разрезая дым.
— Николас, что это? — спросила я, услышав свой голос как будто со стороны. —
— Моя девочка… — прошептал он. — Послушай, это — последнее, чем я могу тебя спасти. Тебя… и всех вас. Я же был вашим командиром, помнишь? — Он оторвался от меня, и я взглянула ему в глаза. — И если последнее, что я смогу сделать — это выбрать между вами и собой… я пролью кровь за вас, если будет нужно. За всех вас… и за тебя. Нет-нет, молчи… я знаю, что ты скажешь…
— Ты и есть мой командир! — закричала я, забыв о том, что на нас смотрел весь Гарнизон. — И ты всегда им оставался, слышишь? Я люблю тебя, — Я привстала на носках и прикоснулась лбом к его лбу. — После всего, что ты сделал, после того, что я пыталась убить тебя… Николас, не уходи! — Крик прорвался из самого сердца, пробив последнюю оборону. — Оставайся со мной… оставайся со мной…
— Ты ничего не знаешь, — сказал Шарп. — Я пока еще держусь на ногах… но это вряд ли будет долго… Послушай, — Он с усилием поднял больную руку и положил ладони мне на скулы. — Когда Логан расстрелял их, он запустил программу по деактивации. Я отдал приказ стереть им память, понимаешь? Я!
В его глазах скользнуло то же отчаяние, какое я видела в тот день, когда он признался, что убил Грейс. Я машинально кивнула, хотя внутри все снова взорвалось. Это не должно было закончиться вот так, на этой фразе, у той стены…
— Но Логан спутал, — Шарп понизил голос до шепота. — Ошибся кодом, и вместе с нужной программой включил… не тот сигнал… И знаешь, что это означает?
— Что? — спросила я, леденея от ужаса.
— Взрыв.
Я испуганно обернулась на всех, сидящих позади. Их голосов я слышать не могла, а значит, и они не разбирали, о чем шла речь. Но в следующий миг меня накрыло волной неконтролируемой паники.
— Что значит «взрыв»?!
— Уничтожение всего Гарнизона, — сказал он. — Полная аннигиляция, даже руины — и те исчезнут через несколько часов… Сфера активировалась сама собой, — Он посмотрел назад, в темноту коридора. — Ронда всех оповестила. Героическая женщина… была.
— Как… была?
— Она погибла, — Шарп снова обнял меня, как будто не хотел, чтобы я видела его лицо. — Весь этот дым… Не выдержало сердце. Я не сумел… не вытащил… Мне жаль.
В ответ на его объятие я прижалась к его груди и закрыла глаза. Слезы текли сами собой, хоть я и понимала, что не время плакать. Я стояла, крепко держа его за запястья, и в голове как будто стучал незримый метроном, отбивающий последние секунды до того, как все разрушится. Да вы что, подумала я резко, что же это получается? Мало, значит, Лоретты? Мало Логана? Мало Ронды?
Не отдам! Не отпущу!..
— Спаси их всех, — сказал Шарп, одним голосом разбив все мои мысли в пыль. — Они пойдут за тобой. Когда все разрушится… возвращайтесь в город, я уверен, вас там ждут… Та девчонка, Эллинор Амберсон, — Он провел ладонью по моей спине, отчего волна дрожи снова прошла по всему моему телу. — Ведь это я позволил ей сбежать.
— Ты? — опешила я.
— А я ведь знал, что происходит между Бренданом и Лореттой, но я был слеп… я и не думал, что он способен подтолкнуть ее… к такому, — продолжал он, не слыша меня. — Я ни о чем не думал, понимаешь? Ни о чем…