Дом Ветра
Шрифт:
***
Расхаживая взад-вперед по простой гостиной, где только недавно успели сделать ремонт, Мария поглядывала в окно. Кэтлин уехала более пяти часов назад. Обычно ее свекровь не покидала дом на длительный срок. Она стала казаться Марии другой, в ней появилась какая-то мечтательность и веселость, те черты характера, что невестка не подмечала до этого.
— О, Кэтлин! — воскликнула Мария, когда пришла свекровь.
— В чем дело Мария? С каких пор ты стала цербером? — Мария удивлено вздернула бровь, не понимая, почему в голосе Кэтлин скользит недовольство, словно она, как маленький ребенок, задает глупый вопрос с очевидным ответом.
Мария села за рояль и стала
— У меня есть новость, — неожиданно произнесла Кэтлин. — Я выхожу замуж...
— Ты?! — выражение лица у Вильяма было такое, будто бы он увидел приведение.
— А почему бы и нет? — Кэтлин поджала губы.
В свои годы она была прекрасна: воздушные темные локоны, почти не тронутые сединой; мягкий узор морщин на лице, которого обычные женщины боятся и скрывают как могут; голубые, с годами выцветшие глаза радостно сияют. «Да почему не она?», — подумала Мария. У нее есть все данные для этого.
— Я не могу быть всю жизнь одна. После смерти твоего отца прошлого уже много лет, я достаточно долго носила траур. Я посвятила тебе и твоим сестрам всю свою жизнь, почему сейчас я не могу быть свободной?
— Мам, наверняка это какой-нибудь альфонс, — высказался Вильям, прекращая есть овощное рагу.
— Это герцог Леннокс, — Мария вздрогнула, даже Кевин с Джастином напряглись.
Они все хорошо знали Рамсея и не предполагали, что он и Кэтлин — давние знакомые — решатся пожениться. Тем более что, похоже, Рамсей собирался хранить верность только одной женщине, своей покойной жене, безупречной Джорджине.
— Скажи, что это шутка, — просил подтвердить предположение лорд Трейндж.
— Нет, это правда. Мы с Рамсеем знаем друг друга вечность. Я не хочу доживать свои дни одна. И нам все равно, что вы все думаете, — Мария легко улыбнулась: поступок настоящей сильной женщины.
Конечно, их будут осуждать, не понимать, как можно сходиться в таком возрасте. Они оба немолоды, давно есть внуки, дети самостоятельны, пора думать о покое, а не о браке.
Мария убедила мужа, что в этом нет ничего чудного и страшного, что его мать обязана быть счастливой хоть капельку. Она много лет одна, одна с того дня, как умер ее муж-дипломат. Кэтлин только и могла думать о воспитании детей, навсегда забыв, что она женщина. А женщина не может без любви, она начинает медленно увядать без мужской ласки и заботы. Рамсей — тот мужчина, который будет носить ее на руках, любить и боготворить. Может, и вправду у них что-то получится?
Это было в последний день солнечного лета, а что преподнесет золотая, багровая, бронзовая осень? Счастье или новую боль? Безразличие или радость? Осень витала в воздухе. Сейчас осталось впитывать тепло лета, наполняться его свежим дыханием, наслаждаться последними сладостными мгновениями.
***
Было больно вспоминать этот вечер.Внутри все клокотало от гнева, и сердце ныло от разочарования. Те, в кого он всегда веровал, расстроили его несколькими фразами. Он не ожидал этого от своих дочерей, он вложил в них всю душу, а они, эгоистки, не могли принять его решение, посчитав его выжившим из ума стариком, предателем идеального образа их матери. Джорджину никто не мог заменить, да и не был способен. Рамсей устал от одиночества, устал делиться своими познаниями, достижениями, горестями и радостями со своими учениками, бывшими или нынешними. Он прибывал в этом состоянии уже восемнадцать лет, столько воды утекло...
Поменялись ценности, мораль, прошла
В тот вечер он собрал дочерей в своем доме на Логан-Плейс, они приехали вместе со своими мужьями и детьми. Учитывая, что кризис страны повлиял на простых смертных, ужин был скромным. Рамсей выждал подходящий момент, чтобы сообщить волнующую новость:
— Я женюсь, — вдруг прозвучало в гостиной, когда все пили чай.
— Что? — непонимающе произнесла Аманда. — Папа, как это понимать?
— А что тут понимать? Я устал жить один, — Рамсей старался отвечать мягко, чтобы не обидеть дочерей.
— Но, папа, наверняка она захотела твои титул и дом, — вкрадчиво сказала Аманда.
— Сама подумай, что у меня брать, кроме меня самого, — Рамсей пытался объяснить, что, кроме работы, у него ничего толком нет.
— А вдруг ей и этого хватит, — подала голос Диана.
— Это глупая затея, — подхватила снова Аманда, только Урсула молчала, она загадочно улыбнулась, в ее зеленных глазах плясали дьяволята, но это добрый знак. — Почему ты молчишь?
— Потому что я не считаю это плохой затеей. Кто она? — любимая дочка не подвела его.
— Кэтлин Трейндж.
— Час от часу не легче, — прошипела Диана.
— Может, вам хватит?! — воскликнула баронесса. — Чего вы завелись?! Никто не претендует на ваше. Тем более Вильям не беден!
— Да причем здесь это! — Диана перешла на повышенный тон. — А как же мама?
— Я столько лет один, а у вас нет ни капли жалости. Ничего вы не знаете! Не знаете, какой она была на самом деле! Она принесла на алтарь своей гордости вас, меня, нашу семью! — это был крик души, он уже не мог себя сдерживать, ему было просто необходимо избавиться от груза, накопленного за годы. — Она подозревала меня в измене со своей подругой, а у меня и мыслях не было такого. Я просто хотел помочь женщине, которая только что потеряла мужа. Но ваша мать вбила себе в голову, что я последняя сволочь. Поспешила мне изменить с этим ублюдком Лейтоном. Да еще и забеременела от него! Сделала грязный аборт, толком не зная, кто его отец. И умерла через два месяца после этого! И это идеал?! Вы бы лучше помолчали!..
— Папочка, — Урсула обняла отца. Она уже давно выросла, и сегодня он понял, что самой стойкой, самой сердечной их них троих была не Аманда, не Диана, — Урсула.
— Я горжусь тобой, — Рамсей зажал ее лицо между ладоней, видя Джорджину.
— Что ж, всего хорошего, Урсула, — Диана и Аманда вместе покинули дом Рамсея. Только средняя дочь поддержала отца, не дав окончательно разочароваться в своих детях.
На короткое время в их семье наступили сумерки, отец не общался с дочерьми, Урсула — с сестрами. Диана не хотела слушать доводы отца, боясь, что он снова упрекнет ее в жестоком отношении к мужу. Аманда же беспокоилась, что Рамсей укажет на ее недостатки, назовет наседкой, так как, кроме своей семьи, она ничего более не видела. Их мужья не пытались помирить сестер, считая, что во всем они обязаны были разобраться сами. Они поняли, какими были эгоистками, какими же глупыми. Иногда стоит идти на уступки, чтобы наступил мир. В день росписи Кэтлин и Рамсея дочери последнего пришли в дом регистрации попросить прощение у отца. Он простил им минутное помутнение. Разве так должно быть — вражда детей с отцами?