Домбайский вальс
Шрифт:
– Ах, вот как! Прекрасно, моя дорогая. В таком случае знаете, кто вы такая? Вы просто... прелестная прикроватная тумбочка, которая тоже не умеет кататься на лыжах.
– Противный!
– пыхнула Света, искривив красивые губы.
– Идёмте!
– решительно каркнула она.
– Тренировка состоится в любую погоду, несмотря на дикий мороз.
– Вы ангел, очаровательный терапевт!
– Не будьте идиотом, - капризно возразила Света.
– Зарубите себе на вашем гигантском носу: я рент-ге-но-лог. Понятно? Захватите-ка
– Я ваш покорнейший и преданнейший слуга!
– Лесной кивком нагнул свою большую гривастую голову.
– Идиот!
– фыркнула Света.
Тонис уже ждал их в вестибюле, держа в руках великолепные австрийские лыжи. Он был влюблён в Свету и не скрывал этого. И если бы Лесной не был таким большим, как бурый медведь, дело могло бы дойти до примитивного мордобития. Но Тонис был интеллигентный человек и понимал, что связываться с медведем себе дороже. К тому же он сознавал, что кончится смена, и этот режиссёр исчезнет с глаз долой, как сон, как дым, как утренний туман. И всё вернётся на круги своя.
Небесно-голубая поверхность лыж Тониса была так искусно отполирована, что в них можно было смотреться, как в зеркало. Тонис говаривал, хвастаясь: я бреюсь, глядя в лыжи. Он был очень моложавый, высокий, гибкий и стройный. Одет с иголочки: восхитительные голубые брюки-эластик, с тщательно отутюженной навеки стрелкой; плотный красный свитер, поверх которого простёганная нейлоновая куртка; пухлые перчатки; шапочка-петушок; незапотевающие горнолыжные очки. На ногах блестящие ботинки с клипсами; вариант тренерский. Они отличались от спортивных моделей мягкостью вкладыша и при ходьбе поскрипывали.
Держался Тонис независимо, строго, с достоинством и даже как бы демонстративно равнодушно, сознавая своё неоспоримое превосходство перед "чайниками", которых ему приходилось обучать. Света украдкой поглядывала на Тониса с чисто женским интересом. Ей нравилось, что её ревнуют, и ей очень хотелось, чтобы дело дошло до дуэли. Но дуэль, увы, не в моде нынче. На плече у Тониса небрежно висели два новеньких бугеля, с помощью которых можно было цепляться за стальной канат подъёмника-волокуши.
– Без штормовки вас продует, вы можете простудиться, - подчёркнуто вежливо и чуть брезгливо предупредил он Лесного, не глядя на того.
– О, великий Тонис! У меня нет штормовки, - сокрушённо заметил Лесной, широко улыбаясь сопернику.
– Ничего, он жирный, - сказала Света.
– Моё дело предупредить. Надеюсь, вы сами достаточно взрослые люди, - сказал Тонис, обращаясь одновременно и к Свете, и к Лесному.
Сошли вниз по крутой деревянной лестнице. Ступени были буковые, им полагалось быть светлыми, но они потемнели от времени и истёрлись. Под ногами людей они постанывали, будто молили: эй, вы там наверху поосторожней, у нас кости болят от старости. А иногда весело поскрипывали, будто это был морозный снег. Вышли наружу через двойные дубовые двери. И чуть не задохнулись от дикого мороза.
– Тонис, - сказал Лесной, выпуская клуб дыхательного пара, - вчера мы с Петрушей из третьей палаты и с девочками из пятой шли по дороге вниз, на мосту через Аманауз нас встретили разбойники.
–
– У вас есть скотный двор?
– удивился Лесной.
– А как же!
– гордо ответил Тонис, как будто этот двор принадлежал ему.
– Он спрятан глубоко в лесу, за турбазой. Там живёт мерин Ильич, корова Белка и две свиньи. У каждого вида своя закута или стойло. Мерин собственность Солтана, карачаевца без коня невозможно себе представить. Корова нужна для молока, а молоко для айрана. Айран живёт только в горах, на равнине бактерии задыхаются. Солтан летом заготавливает сено для Ильича и Белки на лугах Семёнов-Баши. Поросят откармливают тем, что остаётся в столовой после туристов. Их режут к главным праздникам: седьмое ноября и первое мая. Корову и свиней возят по весне к быку и хряку в Теберду.
– Фу! Тонис, мог бы при дамах эти подробности не афишировать, - возмутилась Света, нервно поправляя лыжи на плече.
– Ты же сама мне не раз говорила: что естественно, то общественно.
– Как ты сказал?
– засмеялся Лесной.
– Что естественно, то общественно, - повторил Тонис.
– Изумительно!
– Лесной даже остановился.
– Надо будет запомнить.
И лыжники пошли дальше. Вскоре показался лыжный склон.
Хороша страна Швейцария, хороши Варшава с Лондоном, хороша Германия. Хороша страна Болгария. Вот мы с вами и добрались, дорогой ты мой читатель, до лыжного катания. Хорошее дело, между прочим, зело стоящее и радостное. Похоже порою на счастье. Не зря об нём писал Владимир Ленин в своём прекрасном поучительном эссе (опубликованном, между прочим, в книжной прессе) соратнице по классовой борьбе, полюбовнице Инессе. "А на лыжах катаетесь? Непременно катайтесь! Научитесь, заведите лыжи и по горам - обязательно. Хорошо на горах зимой! Прелесть и Россией пахнет" Поначалу, пока идёт процесс обучения, бывает нелегко. Зато потом, когда научишься, такая радость обуревает, слов нет. Восторг нескончаемый!
Лыжная трасса на Домбайской Поляне находилась между двумя отрогами тёмного хвойного леса. С одной стороны это была узкая полоса стройных пихт и сосен, сохранившаяся по задам альплагеря "Красная Звезда" со времён его строительства. С другой стороны - оставшийся нетронутым лес при схождении кладбищенской лавины. Трасса представляла собой довольно пологую горку, изрытую, точно волнами в неспокойном море, буграми от бесконечных повторений неумелых лыж, которые никак не могли, как ни старались, выбраться из накатанного следа по ямным низам. Некоторые бугры были сделаны преднамеренно инструкторами горнолыжного спорта для разучивания и отработки приёмов их преодоления на лыжах. Какие приёмы? А вот какие: опережающий прыжок "оп-тракен" при прямом спуске; небольшой полёт с трамплина, когда надо научиться, после отрыва, поджимать ноги к животу и держать их в таком положении вплоть до приземления, стараясь не хлопать лыжами от испуга. Ну, и другие.