Домбайский вальс
Шрифт:
– А что грозит нерадивому Липатову, за допущенные им упущения в трудовой деятельности?
Многие фыркнули было смехом, но громко смеяться воздержались.
– Для начала, Иосиф Виссарионович, - неумело попытался сострить Левич, вызвав, тем не менее, откровенный смех в зале, - увольнение от должности. А там будет видно. Поручим это дело Лаврентию Павловичу. Не исключено уголовное преследование за вредительство, если к тому будут достаточные основания.
Тут уж смех перерос в громогласный хохот. Левич, довольный тем, что удалось
– Ещё вопросы?
– сказал он, когда тишина восстановилась.
Возникла напряжённая пауза молчания. Тогда академик Неделя негромко проговорил, но все его услышали:
– Натан Борисович, я перед ужином делал свой обычный моцион по поляне. Уже почти смерклось. Небо и горы озарялись сполохами сварки. Что за сварочные работы велись в районе дизельной станции? Самое интересное заключается в том, что работы эти проводились как раз тем самым Липатовым, которого вы собираетесь отдать на съедение Берии.
– Странно, - шепнул, приблизившись к Неделе, сидевший с ним рядом профессор Брюханов, - с чего это вдруг академик-математик проявляет такой живой интерес к сварочным работам? Я прежде никогда этого не замечал. Что случилось, Александр Христофорович?
– Решил помочь Левичу, - прошептал в ответ Неделя.
– Он симпатичный гомосапиенс. Надо же как-нибудь заполнить паузу.
– На этот вопрос, - сказал Левич, показав вытянутой ладонью на Шувалова, - ответит Андрей Николаевич. Это его инициатива.
– Какой молоденький!
– раздался женский голосок. За ним по рядам прошелестел смешок.
– Вдруг не женат.
Шувалов смутился и растерянно улыбнулся, он не предполагал, что ему придётся говорить перед таким скопищем критически настроенных людей. Он не умел выступать.
– Товарищи!
– начал он. Голос его сорвался на фальцет, вызвав новый смешок.
– От котельной к главному корпусу проложена теплотрасса, по которой центробежными насосами подаётся горячая вода в систему отопления. Из-за аварии насосы встали, и вместе с ними встала вода.
– Зал засмеялся громче. Если бы было светло, можно было увидеть, что Шувалов покраснел.
– Мой скромный опыт работы в Москве, в районе Хуторских улиц, недалеко от Савёловского вокзала, - смех стал бурно возрастать, - подсказывает мне, что при производстве строительных работ, впрочем, так же, как и при производстве других работ, в промышленности и сельском хозяйстве, - смех начал перерастать в хохот, - как правило, не соблюдается технологическая дисциплина.
– Раздались отдельные хлопки, вызвавшие волну рукоплесканий.
Левич постучал по стакану, призывая успокоиться.
– Не вижу ничего смешного, - сказал он.
– Согласно СНИПу, - продолжал Шувалов, не в силах преодолеть инерцию подробностей, - так называются строительные нормы и правила - теплотрассу надо укладывать в грунт земли ниже нормативной глубины промерзания. В том регионе, где мы с вами находимся, глубина промерзания... я, конечно, сейчас этого точно не помню, но где-то в диапазоне от 120 до 140 сантиметров...
– Хохот становился истерическим.
От
– Девочки, этот Андрюшка просто душка! Я бы ему отдалась без промедления. Клянусь всеми фибрами тела!
Шувалов услышал, густо покраснел, это стало видно и в полутьме, и растерялся, потеряв нить. Однако девушку, выкрикнувшую признание, заприметил и сохранил её в своей памяти. На всякий случай.
Неделя сказал: "Паренёк заблудился в трёх соснах", но его никто не услышал из-за счастливого молодого шума. Шувалов продолжал углубляться в детали, понимая, что подробности в данном случае могут вызвать только смех, но выбраться из словесной колеи, в которую угодил, не смог. На него смотрели десятки смешливых глаз и магнетизировали его, как кобра кролика. И Шувалову ничего не оставалось, как продолжать в том же духе. Совсем как скороговорке: еду я по выбоине, из выбоины не выеду.
– Товарищи!
– ухватился он за спасительное и привычное обращение, как утопающий хватается за соломинку. При этом голос снова подвёл его, он сорвался, и Шувалов умудрился произнести это, казалось бы, такое простое и душевное слово, как три отдельных, получилось: - Товар и щи!
Тут уж зал совсем съехал с катушек, взорвавшись диким хохотом, топотом озябших ног, криками: "Ура! Браво! Бис! Дуй, Анрюшка-душка до горы! Знай наших! Россия - вперёд!" Левич продолжал нервно стучать по стакану, но это не помогало. В конце концов, зал успокоился сам по себе, устав от напряжения безудержного веселья.
– Вы, конечно, можете мне задать вопрос, - продолжал Шувалов утопать, как человек, не умеющий плавать, попавший в полынью, то уходя под воду с головой, то выныривая на поверхность, судорожно хватая сведённым ртом воздух, - неужели я делаю это заключение лишь на основании собственного опыта? Разумеется, нет. Опыт коварная штуковина. Ещё Александр Сергеевич Пушкин говорил: "И опыт, брат ошибок разных..."
– Пушкин говорил не так, - перебил его академик Неделя, перекрывая шум своим красивым грубым голосом, - он сказал так:
О сколько нам открытий чудных
Готовит просвещенья дух,
И опыт, сын ошибок трудных,
И гений, парадоксов друг...
– Вы правы, вы правы, - стушевался Шувалов, - но я хотел сказать, что только на личный опыт полагаться опрометчиво.
– Это правильно, - подтвердил Неделя одобрительно.
– Так вот. Когда мы преодолели мост через реку, кажется, она называется Аманауз, где подверглись нападению братьев-разбойников, под кодовым названием "святая троица", и проходили мимо котельной, я обратил внимание на просевшую серую полосу подтаявшего снега, на которую мне указал Натан Борисович как на место, где проходит теплотрасса. А это первый бесспорный признак того, что теплоизоляция трубопроводов нарушена или полностью отсутствует, что нередко, к сожалению, бывает на практике, и тепло уходит в землю, то есть в грунт. Вот, понимаете, какое дело.