Домби и сын
Шрифт:
— Капитанъ Гильсъ, — говаривалъ по обыкновенію м-ръ Тутсъ, — что же вы скажете насчетъ моего предложенія? буду ли я когда-нибудь удостоенъ вашего знакомства?
— A вотъ что я вамъ скажу на этотъ счетъ, молодой человкъ, — отвчалъ по обыкновенію капитанъ, принявшій свои мры въ настоящемъ образ дйствованія — объ этомъ надобно подумать, да и подумать.
— Капитанъ Гильсъ, это очень любезно съ вашей стороны, — возражалъ м-ръ Тутсъ, — я обязанъ вамъ, какъ нельзя больше. Увряю васъ честью, капитанъ Гильсъ, ваше знакомство будетъ, что называется, для меня величайшимъ благодяніемъ и даже одолженіемъ. Ей-Богу, капитанъ Гильсъ!
— Постой,
— Именно такъ, м-ръ Гильсъ… да только вы никогда не узнаете меня, капитанъ, если не будете искать моего знакомства.
Пораженный оргинальностью этого замчанія, капитанъ нсколько времени безмолвно созерцалъ особу м-ра Тутса.
— Хорошо сказано, мой другъ, и совершенно справедливо, — замтилъ, наконецъ, капитанъ, утвердительно кивая головою. — Теперь вотъ въ чемъ штука: вы уже давно сообщили мн нкоторыя наблюденія, и, если я васъ хорошо понимаю, то оказывается, что вы питаете чувство удивленія къ одной изъ прелестныхъ двушекъ?
— Капитанъ Гильсъ, — отвчалъ м-ръ Тутсъ, длая отчаянные жесты рукою, въ которой держалъ шляпу, — дло идетъ здсь не объ удивленіи. Увряю васъ честью, вы вовсе не понимаете моихъ чувствъ. Если бы я могъ окрасить себ рожу черной краской и сдлаться рабомъ миссъ Домби, о, я счелъ бы себя самымъ счастливымъ… да что тутъ толковать, если бы я могъ переселиться въ кожу собаки миссъ Домби, я… я… увряю васъ честью, м-ръ Гильсъ, я бы не усталъ всю жизнь вилять передъ ней своимъ хвостомъ. Ей-Богу, капитанъ!
М-ръ Тутсъ произнесъ послднія слова съ заплаканными глазами и съ неописуемымъ волненіемъ прижалъ шляпу къ своему сердцу.
— Послушай, дружище, — возразилъ капитанъ, проникнутый глубокимъ сочувствіемъ, — если ты не шутишь…
— Капитанъ Гильсъ, — закричалъ м-ръ Тутсъ, — я въ такомъ состояніи духа и такъ далекъ отъ всякихъ шутокъ, что если бы мн можно было дать клятву на раскаленномъ свинц, или если бы мн приказали залить свое горло растопленнымъ сургучемъ, увряю васъ, м-ръ Гильсъ, я бы изуродовалъ себя съ величайшимъ наслажденіемъ.
И съ этими словами м-ръ Тутсъ поспшно озирался вокругъ комнаты, какъ-будто пріискивалъ новыя мучительныя средства для выполненія лютыхъ своихъ намреній. Капитанъ сильнымъ движеніемъ руки нахлобучилъ свою шляпу, выступилъ впередъ къ Тутсу, дернулъ его за фалды фрака и, устремивъ на него проницательный взоръ, обратился къ нему съ такими словами:
— Если ты не шутишь, пріятель, то ясно, ты сдлался предметомъ состраданія, a состраданіе есть драгоцннйшій перлъ въ царственномъ внц Британіи, какъ это изложенно въ нашей національной псн "Rule Britannia", которую знаетъ и поетъ въ честь Англіи весь образованный міръ. Держись крпче, мой другъ! Дано здсь отъ тебя предложеніе, которое озадачиваетъ меня. A почему? A потому, что я плыву по этимъ водамъ одинъ, и нтъ для меня товарища въ этомъ океан, и никто даже не можетъ быть моимъ товарищемъ. Держись крпче! Ты началъ первый салютовать меня именемъ прекрасной молодой леди, — хорошо! Если ты и я хотимъ продолжать наше знакомство, то имя этой леди никогда не должно быть произносимо между нами. Я не знаю, какой вредъ могли бы мы нанести свободнымъ произнесеніемъ этого имени, только… словомь сказать, языкъ мой съ этой минуты остается на привязи. Хорошо ли ты понялъ меня, дружище?
— Хорошо, капитанъ Гильсъ, только вы извините меня, если я не всегда буду вамъ покоренъ. Клянусь честью, м-ръ Куттль,
Съ этими словами м-ръ Тутсъ патетически схватился за голову обими руками, какъ будто уже начиналъ чувствовать энергическіе удары.
— Въ такомъ случа, мой милый, — сказалъ каиитанъ, — вотъ теб мое неизмнное условіе. Если ты не сумешь держать языка на привязи, то отваливай одинъ на широкую дорогу, и — желаю теб счастливаго пути!
— Капитанъ Гильсъ, — бормоталъ Тутсъ, — не знаю почему, только когда я пришелъ сюда первый разъ, мн показалось, будто въ вашемъ присутствіи я могу гораздо свободне разговаривать о миссъ Домби, чмъ во всякомъ другомъ мст. Поэтому, капитанъ Гильсъ, если вы доставите мн удовольствіе вашего знакомства, я почту себя счастливымъ принять безъ всякихъ ограниченій вс ваши условія. Я желаю быть честнымъ человкомъ, капитанъ Гильсъ, и слдовательно я принужденъ сказать, что мн невозможно не думать о миссъ Домби. Ужъ вы меня извините, a я, какъ честный человкъ, повторяю еще разъ, что мн въ вашемъ присутствіи никакъ нельзя не думать о миссъ Домби.
— Мысли человка, мой милый, то же самое, что втеръ, сказано въ Писаніи, и никто не можетъ отвчать за нихъ ни на одну секунду времени. Чувства — совсмъ другое дло, a насчетъ мыслей толковать не станемъ. Договоръ между нами идетъ только относительно словъ.
— Что касается до словъ, капитанъ Гильсъ, — возразилъ м-ръ Тутсъ, — мн кажется, я могу поудержать себя.
Затмъ Тутсъ подалъ капитану руку, и тотъ, наконецъ, чувствуя всю важность своего снисхожденія, торжественно заключилъ съ нимъ дружескій договоръ. Тутсъ почувствовалъ чрезвычайную радость посл такого пріобртенія и ухмылялся съ необыкновеннымъ восторгомъ во все остальное время этого визита. Капитанъ, съ своей стороны, обрадованный своимъ положеніемъ покровителя, находился также въ самомъ пріятномъ расположеніи духа и втайн благодарилъ себя за свою проницательность и осторожность.
Но въ тотъ же вечеръ капитанъ былъ очень непріятно изумленъ наивнымъ предложеніемъ другого юноши, предложеніемъ Точильщика. Напившись чаю, этотъ невинный юноша безмолвно смотрлъ нсколько времени на своего хозяина, который между тмъ съ большимъ достоинствомъ читалъ газету съ очками на глазахъ, и прервалъ молчаніе гакимъ образомъ:
— Кстати, капитанъ Куттль, прошу извинить, вамъ, я думаю, нельзя будеть обойтись совсмъ безъ голубей?
— Конечно, мой милый, a что?
— A то, что мн придется взять отъ васъ своихъ голубей, капитанъ.
— Какъ такъ? — вскричалъ капитанъ, приподнявь немного свои густыя брови.
— Да такъ, я отхожу отъ васъ, капитанъ, если вамъ угодно.
— Отходишь? Куда же ты отходишь?
— A разв вы не знаете, капитанъ, что я собирался васъ оставить? — спросилъ Робинъ съ пресмыкающеюся улыбкой.
Капитанъ положилъ газету на столъ, скинулъ очки и посмотрлъ съ напряженнымъ вниманіемь на бглеца.
— О да, капитанъ, — продолжалъ Точильщикъ, — я отхожу, и заране хотлъ бы предупредить васъ. Я думалъ, впрочемъ, вы уже сами объ этомъ догадались. Ну, такъ теперь, если вы позаботитесь обезпечить себя на этотъ счетъ, такъ оно, знаете, и мн было бы пріятно. Впрочемъ, пожалуй, что до завтрашняго утра вамъ будетъ не легко обезпечить себя: какъ вы думаете объ этомъ, капитанъ?