Домби и сын
Шрифт:
— Онъ очень добръ, — сказала Флоренса.
— И очень смшенъ, — прибавила Сусанна. — Послушали бы вы, какъ онъ изъяснялся со мной въ карет, между тмъ какъ этотъ бшеный Гусь сидлъ на козлахъ.
— Насчетъ чего, Сусанна? — робко спросила Флоренса.
— Да насчетъ лейтенанта Вальтера, капитана Гильса, насчетъ васъ, миссъ Флой, и безмолвной могилы, — сказала Сусанна.
— Безмолвной могилы? — повторила Флоренса.
— Онъ говоритъ, — продолжала Сусанна, разражаясь бурнымъ истерическимъ смхомъ, — говоритъ, что непремнно и безъ малйшаго замедленія сойдетъ въ могилу, благословляя вашу судьбу и желая всевозможныхъ благъ лейтенанту Вальтеру. Тутъ однако нечего тревожиться, милая моя миссъ Флой: онъ слишкомъ счастливъ чужимъ счастьемъ и будетъ жить на славу. М-ръ Тутсъ — не
Сдлавъ эту энергичную декларацію, миссъ Нипперъ продолжала хохотать до упаду и едва собралась съ силами извстить, что м-ръ Тутсъ дожидается внизу, въ сладкой надежд вознаградить себя лицезрніемъ Флоренсы за усердные труды, поднятые въ послднюю экспедицію.
Флоренса поручила сказать, что она надется имть удовольствіе благодарить лично м-ра Тутса, и Сусанна, спустившись внизъ, немедленно привела этого молодого джентльмена, наружность котораго все еще была въ ужасномъ безпорядк и обличала сильное внутреннее волненіе.
— Миссъ Домби, — началъ м-ръ Тутсъ, — быть представленнымъ опять… я нахожусь… имя позволеніе… относительно вашего здоровья… то есть, я ршительно не знаю, что я говорю; но это ничего, миссъ Домби, ей Богу, ничего!
Флоренса съ улыбкой подала ему об руки, и на ея лиц заискрилась самая граціозная благодарность.
— Вы такъ много для меня сдлали, добрый м-ръ Тутсъ, что y меня недостаетъ словъ для выраженія вамъ своей глубокой признательности.
— Если бы вы, миссъ Домби, — сказалъ м-ръ Тутсъ какимъ-то благоговйнымъ голосомъ, — могли какъ-нибудь, при своемъ ангельскомъ характер, или, по крайней мр, захотли проклясть меня, будьте уврены, отъ вашихъ проклятій было бы мн не легче, чмъ отъ этихъ незаслуженныхь выраженій благодарности и небесной доброты. Ваши слова дйствуютъ на меня… такъ сказать… но это собственно ничего, и не въ этомъ рчь.
На это, разумется, трудно было пріискать приличньгй отвтъ, и Флоренса ограничилась лишь тмъ, что поблагодарила его опять.
— Я бы желалъ, миссъ Домби, воспользоваться этимъ случаемъ, чтобы войти въ нкоторыя объясненія, разумется, если вы позволите.
— Сдлайте милость.
— Мн слдовало имть удовольствіе привести къ вамъ Сусанну гораздо раньше; но, во-первыхъ, мы не знали имени родственника, къ которому она ухала, a во-вторыхъ, оказалось, что она оставила домъ этого родственника и переселилась куда-то въ другое мсто. То есть, я вамъ скажу, если бы не Лапчатый Гусь, который уменъ, какъ нельзя боле, то я бы никакъ не добился толку относительно мста жительства миссъ Нипперъ.
Флоренса улыбнулась.
— Но не въ этомъ сущность дла, — продолжалъ м-ръ Тутсъ. — Общество Сусанны, увряю васъ, миссъ Домби, было для меня утшеніемъ и отрадой въ этомъ проклятомъ состояніи духа, которое легче вообразить, чмъ описать. Путешествіе было для меня истинной усладой и, такъ сказать, вознагражденіемъ. Но не въ этомъ сущность дла. Миссъ Домби, я имлъ счастье замчать вамъ и прежде, что я далеко не изъ числа людей, y которыхъ, что называется, мозгъ въ здоровомъ состояніи. Мн это очень хорошо извстно. Едва ли сыщется еще человкъ, который бы такъ отлично понималъ всю пустоту своей головы, какъ я, и если нкоторые люди называли меня безмозглымъ, то я нахожу, что они были въ этомъ отношеніи совершенно правы. Все это однако, миссъ Домби, отнюдь не мшаетъ мн представлять въ ясномъ свт свои отношенія къ лейтенанту Вальтеру. Пусть, если можно, увеличится еще больше моя душевная пытка, я обязанъ сказать, что лейтенантъ Вальтеръ — прекрасный молодой человкъ и, по моему мннію, достоинъ благословенія; которое нисходитъ на его… на его чело. Дай Богъ ему силу и возможность оцнить во всей полнот неземное блаженство, котораго оказался недостойнымъ другой человкъ, несчастнйшій изъ всхъ животныхъ въ этомъ мір! Но все-таки не въ этомъ сущность дла. Миссъ Домби, капитанъ Гильсъ мой истинный другъ, и я не хочу сомнваться, что ему по временамъ было бы пріятно видть меня въ своемъ дом, точно такъ же, какъ я, съ своей стороны всегда съ особеннымъ удовольствіемъ
— М-ръ Тутсъ, — отвчала Флоренса, — вы мой старинный и врнйшій другъ, какъ же пришло вамъ въ голову, что мн было бы непріятно васъ видть въ этомъ дом? Встрча съ вами, будьте уврены, всегда доставить мн большое удовольствіе, и только одно удовольствіе.
— Миссъ Домби, — сказалъ м-ръ Тутсъ, вынимая платокъ изъ кармана, — если теперь я пролилъ слезу, то это — слеза радости. Будьте, однако, спокойны: это ничего, и премного вамъ обязанъ. Посл того, что вы сейчасъ сказали, я считаю нужнымъ предувдомить васъ, миссъ Домби, что я. не намренъ впередъ неглижировать своимъ костюмомъ и не обращать никакого вниманія на свою наружность, какъ это длалъ в послднее время.
Флоренса, не безъ нкотораго смущенія, должна была одобрить это намреніе.
— Относительно этого пункта, — продолжалъ м-ръ Тутсъ, — я держусь собственно тхъ мыслей, что всякій порядочный человкъ, прежде чмъ опуститься въ безмолвную могилу, долженъ вести себя приличнымъ и всегда нсколько изящнымъ образомъ. Поэтому съ этой поры я тщательно стану наблюдать, чтобы сапоги мои были вычищены и высвтлены самою лучшею ваксой. Такое замчаніе, миссъ Домби, конечно, не иметъ для васъ никакой важности, но я осмлился его сдлать въ вашемъ присутствіи первый и послдній разъ. Благодарю васъ отъ всего моего сердца. Если вообще я не имю той чувствительности, какую бы хотли во мн видть мои искренніе друзья, зато могу уврить честнымъ и благороднымъ словомъ, я чувствую всегда вовремя и кстати, что требуютъ приличія и любезность отъ всякаго порядочнаго человка. Если, напримръ, въ этомъ отношеніи мн нужно выразить то, что я чувствую въ настоящую минуту, то я… я уже давно понимаю, что мн пора идти.
Раскланявшись, какъ слдуетъ порядочному джентльмену, м-ръ Тутсъ, утшенный и успокоенный, сошелъ внизъ и отыскалъ въ магазин капитана Куттля.
— Капитанъ Гильсъ, — началъ м-ръ Тутсъ, — настоящая наша бесда съ вами должна быть покрыта не иначе, какъ священною печатью доврія и совершеннйшей искренности. Это, собственно говоря, будетъ продолженіемъ того, что сейчасъ происходило наверху между мною и миссъ Домби.
— Начинай, дружище, начинай!
— Миссъ Домби, я полагаю, скоро будетъ соединена съ лейтенантомъ Вальтеромъ? Такъ ли, капитанъ Гильсъ?
— Такъ, любезный другъ. Мы вс товарищи по этому длу и причаливаемъ въ одну сторону. Валли и общая услада нашего сердца будутъ соединены, тотчасъ же посл того, какъ ихъ окликнутъ въ дом благодати, — шепталъ ему на ухо капитанъ Куттль.
— Окликнутъ! — повторилъ Тутсъ.
— Да, мой другъ, въ церкви, вонъ тамъ! — сказалъ капитанъ, указывая своимъ пальцемъ черезъ плечо.
— Вотъ что! охъ!
— A потомъ, — продолжалъ капитанъ своимъ хриплымъ шепотомъ, разглаживая спину и плечи м-ра Тутса, — затмъ что послдуетъ? Наша услада, какъ залетная птичка, выпорхнетъ изъ родного гнздышка и отлетитъ далеко, далеко, за широкія моря! Они дутъ въ Китай, пріятель!
— Великій Боже! — воскликнулъ м-ръ Тутсъ.
— Да, любезный другъ. Корабль, принявшій его на свой бортъ, когда онъ носился по бурнымъ волнамъ, ведетъ торговлю съ Китаемъ, и Вальтеръ въ продолженіе своего путешествія заслужилъ себ всеобщую благосклонность. Его полюбили на земл и на мор, такъ какъ онъ, видишь ты, прекрасный и очень смышленый молодой человкъ. И вотъ, когда умеръ въ Кантон суперкаргъ, т. е. главный корабельный приказчикъ, то мсто его досталось Вальтеру, и теперь онъ станетъ завдывать въ этой должности другимъ кораблемъ, который принадлежитъ тмъ же владльцамъ. По этой-то причин, любезный другъ, наша общая услада и подетъ вмст съ Вальтеромъ въ Китай.