Домби и сын
Шрифт:
Миссъ Нипперъ изъявила свою готовность, если это доставитъ удовольствіе м-ру Тутсу, но, во всякомъ случа, совтовала ему оставить эту идею.
— Сусанна, — возразилъ м-ръ Тутсъ съ большою торжественностью, — прежде, чмъ на моихъ щекахъ появились эти бакенбарды, я обожалъ миссъ Домби. Безсмысленный труженикъ и рабъ въ заведеніи y Блимбера, я обожалъ миссъ Домби. Когда я вышелъ изъ опеки и вступилъ, на законномъ основаніи, во владніе своею собственностью, я продолжалъ обожать миссъ Домби и ни о чемъ больше не думалъ, какъ о ней. Слова, которыми вручится она лейтенанту Вальтеру, и которыя… — м-ръ Тутсъ пріостановился, чтобы пріискать приличную фразу… — которыя закабалятъ меня во мрак ада, будуть страшны, ужасно страшны; но я чувствую, мн надобно ихъ слышать. Чувствую, мн непремнно слдуетъ узнать и увидть, какъ земля разверзнется подъ моими ногами и поглотитъ… однимъ словомь, истребитъ вс мои надежды.
Сусанна отъ
Церковь, выбранная Вальтеромъ для этой цли, старинная и ветхая, замкнутая и сплющенная въ лабиринт тсныхъ переулковъ и дворовъ, окружалась небольшимъ кладбищемъ и сама была похоронена въ какомъ-то свод, образовавшемся изъ сосднихъ домовъ. Это, собственно говоря, была какая-то странная громада изъ камней, покрытыхъ плсенью, гд торчали высокія старинныя дубовыя скамейки и столы, за которыми по воскресеньямъ исчезало десятка два усердныхъ прихожанъ, оглашаемыхъ голосомъ пастора и звуками разстроеннаго органа, сработаннаго опытною рукою мастера лтъ за полтораста назадъ. Недалеко отъ этой громады, по всмъ направленіямъ, еще стояли церкви въ такомъ множеств, что ихъ шпицы издали можно было принять за корабельныя мачты, которыхъ не пересчитаешь и въ нсколько часовъ. Почти въ каждомъ переулк и на каждомъ двор была особая церковь. Когда м-ръ Тутсъ и Сусанна, въ назначенное воскресенье, направили въ эту сторону свои шаги, смшанный звонъ колоколовъ услаждалъ ихъ уши мелодіей самаго гармоническаго свойства. Десятка два звонарей съ двадцати колоколенъ сзывали народъ Божій на обычное поклоненіе въ день воскресный.
Церковный сторожъ съ низкими поклонами поспшилъ всттить двухъ означенныхъ заблудшихъ овечекъ и отвелъ имъ удобное мсто, откуда он, такъ какъ было еще рано, принялись на досуг считать другихъ, вслушиваясь въ то же время въ протяжный благовстъ праздничнаго колокола. М-ръ Тутсъ, съ своей стороны, пересчитавъ вс широкія книги на церковныхъ налояхъ, шепнулъ Сусанн, что онъ не понимаетъ, какъ и откуда будетъ сдлаыа окличка, на что Сусанна кивнула только головою и повела нахмуренными бровями, показывая, что теперь не время для такихъ вопросовъ.
Какъ бы то ни было, м-ръ Тутсъ оказался совершенно неспособнымъ отвлечь свои мысли отъ завтнаго предмета, и глаза его съ безпокойствомъ бродили по всмъ направленіямъ мрачнаго храма. Когда, наконецъ, наступило роковое время, бдный молодой джентльменъ затрепеталъ всми членами, и его волненіе отнюдь не уменьшилось отъ неожиданнаго появленія капитана Куттля въ переднемъ ряду галлереи. При появленіи дьячка, подавшаго пастору листъ бумаги съ именами жениховъ и невстъ, м-ръ Тутсъ, очевидно, оконтуженный, уцпился обими руками за перила, и когда пасторъ громогласно провозгласилъ; "Вальтеръ Гей и Флоренса Домби", бдный юноша, не владя боле собой, опрометью бросился изъ церкви, безъ шляпы и безъ палки, въ сопровожденіи старосты, сторожа и еще двухъ джентльменовъ медицинской профессіи, которые къ счастью находились случайно въ церкви. Черезъ нсколько минутъ воротившійся сторожъ шепнулъ на ухо миссъ Нипперъ, чтобы она не безпокоилась, такъ какъ опасности нтъ никакой, и джентльменъ веллъ сказать ей, что это ничего.
Миссъ Нипперъ, чувствуя, что глаза всхъ почтенныхъ зрителей и зрительницъ устремились на нее, пришла въ нкоторое затрудненіе отъ этого обстоятельства, тмъ боле, что капитанъ Куттль изъ передняго ряда галлереи безпрестанно махалъ своимъ желзнымъ крюкомъ и страшно моргаль глазами, откуда и слдовало, что онъ имлъ съ этою двицей нкоторыя таинственныя сношенія. Необычайное безпокойство и, такъ сказать, буйная взволнованность м-ра Тутса, ршительно компрометировали деликатное положеніе этой двицы. Неспособный боле оставаться на кладбищ добычей мучительныхъ размышленій и, безъ сомннія, желая засвидтельствовать свое уваженіе церковной служб, которую нкоторымъ образомъ онъ пріостановилъ, м-ръ Тутсъ внезапно воротился опять, но уже не на прежнее мсто, a на порожнее сдалище подл самой паперти, гд онъ расположился между двумя почтенными старушками, имвшими обыкновеніе получать отъ доброхотныхъ дателей недльную порцію хлба. Оставаясь въ этомъ обществ, несчастный молодой джентльменъ не преминулъ обратить на себя вниманіе всей публики, которая невольно устремляла изумленные взоры на его растрепанные волосы и энергическіе жесты. Наконецъ, онъ не выдержалъ и опять опрометью бросился изъ церкви. Не смя боле войти въ храмъ Божій и однако желая принять нкоторое участіе въ богослуженіи, м-ръ Тутсъ время отъ времени выставлялъ свое лицо въ какомъ-нибудь изъ окошекъ; a такъ какъ было очень много окошекъ, доступныхъ снаружи для его наблюденій, и такъ какъ, съ другой стороны, безпокойство его увеличивалось съ минуты на минуту, то слушатели, занятые теперь во время проповди исключительно этимъ джентльменомъ, сочли неизбжно необходимымъ слдить за всми окошками
Вс эти выходки м-ра Тутса и чрезмрная бурливость капитана Куттля совсмъ разстроили двицу Нипперъ, и она была очень рада, когда дождалась окончанія обдни. При выход изъ церкви она бросила даже суровый взглядъ на м-ра Тутса и была съ нимъ строга во всю дорогу. Къ счастью, впрочемъ, бдный молодой человкъ не замчалъ своей опалы, и во всю дорогу былъ чрезвычайно краснорчивъ въ разговорахъ съ капитаномъ, который услышалъ теперь въ послдній разъ, что м-ръ Тутсъ, оторванный однажды навсегда отъ владычицы своего сердца, не видитъ впереди ничего, кром тсной и мрачной могилы, готовой поглотить его со всми блистательными надеждами и планами.
Быстро летли дни одинъ за другимъ, и, наконецъ, наступилъ послдній вечеръ передъ свадьбой. Общество собралось y деревяннаго мичмана наверху и заняло вс покои, такъ какъ во всемъ дом не было теперь другихъ жильцовъ и мичманъ былъ единственнымъ владльцемъ этого апартамента. Вс были спокойны и серьезны, представляя впереди утреннюю перспективу, и вс были умренно веселы. Флоренса сидла подл Вальтера и доканчивала вышивать свой прощальный подарокъ капитану Куттлю, м-ръ Тутсъ, подъ руководствомъ и верховнымъ надзоромъ двицы Нипперъ, игралъ съ капитаномъ въ пикетъ. Миссъ Нипперъ, съ таинственнымъ и глубокомысленнымъ видомъ, заглядывала въ карты и длала вс необходимыя соображенія относительно ходовъ и взятокъ. Діогенъ слушалъ очень внимательно и по временамъ разражался какимъ-то двусмысленнымъ лаемъ, котораго, казалось, стыдился и самъ, сомнваясь, повидимому, въ основательности повода къ своимъ подозрніямъ.
— Тише, любезный, тише! — говорилъ капитанъ Діогену. — Что съ тобой сдлалось? Ты, пріятель, кажется, сегодня не въ дух.
Діогенъ завилялъ хвостомъ, но тотчасъ опять насторожилъ уши и огласилъ комнату новымъ двусмысленнымъ лаемъ, въ которомъ поспшилъ извиниться передъ капитаномъ, положивъ свою морду на его колни.
— Я того мннія, — сказалъ капитанъ, разглаживая своимъ крюкомъ діогенову шерсть, — что твои подозрнія относятся къ м-съ Ричардсъ; но если ты разсудителенъ, какимъ я всегда тебя считалъ, ты долженъ перемнить свои мысли, такъ какъ м-съ Ричардсъ женщина хорошая, и это ты могъ бы замтить по ея глазамъ. Ну, пріятель, — продолжалъ капитанъ, обращаясь къ м-ру Тутсу, — если ты готовъ, такъ отваливай.
Говоря это, капитанъ погрузился весь въ свою игру, но вдругъ карты вывалились изъ его рукъ, глаза и ротъ открылись, ноги подкосились, и онъ растянулся въ своемъ кресл такимъ образомъ, что во всей его поз обнаружилось самое экстренное изумленіе. Оглянувшись вокругъ на всю компанію и видя, что никто не замчаетъ причины его столбняка, капитанъ перевелъ духъ, разразился страшнымъ ударомъ по столу, проревлъ громовымъ голосомъ: "Соломонъ Гильсъ, эгой!" и повалился въ объятія опустошеннаго непогодами камзола, который входилъ въ комнату, сопровождаемый Полли.
Еще минута — и Вальтеръ былъ въ объятіяхъ опустошеннаго непогодами камзола. Еще минута — и Флоренса была въ его объятіяхъ. Еще и еще минута — и капитанъ Куттль принялся обнимать м-съ Ричардсъ и миссъ Нипперъ и свирпо пожимать руки м-ру Тутсу, восклицая: "Ура, любезный другъ, ур-р-ра!" — Ошеломленный этой непостижимой сценой, м-ръ Тутсъ, не зная самъ, что длаетъ, съ большою учтивостью отвчалъ:
— Безъ сомннія, капитанъ Гильсъ, ваша правда, покорно васъ благодарю!
Опустошенный непогодами камзолъ, равно какъ шапка и дорожный шарфъ, не мене опустошенные бурей и дождями, отвернулись отъ капитана и Флоренсы къ Вальтеру, и вдругъ изъ подъ всхъ этихъ статей раздались звуки на подобіе стариковскаго плача, между тмъ какъ косматые рукава плотно обвивались вокругъ Вальтеровой шеи. Во время этой паузы продолжалось всеобщее молчаніе, и капитанъ съ большимъ усердіемъ полировалъ свою переносицу. Когда, наконецъ, Флоренса и Вальтеръ сбросили съ плечъ пришельца гороховый камзолъ со всми принадлежностями, глазамъ общества представился во всей красот разоблаченный инструментальный мастеръ, тощій, тонкій, изнуренный старичекъ въ своемъ прежнемъ валлійскомъ парик, въ кофейномъ сюртук со свтлыми пуговицами и съ неизмннымъ хронометромъ, который издавалъ умильные звуки въ полосатомъ жилет.