Домби и сын
Шрифт:
— Бухта человческихъ познаній, палата широкаго ума! — возопилъ лучезарный капитанъ. — Соль Гильсъ, Соль Гильсъ, гд ты скрывался отъ насъ въ это долгое время, старинный мой товарищъ?
— Я слпъ и нмъ, и глухъ отъ радости, любезный Недъ! — отвчалъ старикъ.
— Самый его голосъ теперь, какъ и всегда, настоящая труба человческой науки! — говорилъ капитанъ, озирая стараго друга съ неимоврнымъ восторгомъ. — Возсядь, Соломонъ, посреди своего винограда и смоковницъ и, какъ древній патріархъ, повствуй намъ, своимъ гроздіямъ, о странствованіяхъ и чудныхъ
Капитанъ слъ на мсто съ видомъ человка, которому витіеватой рчью посчастливилось удачно выразить общія чувства всхъ и каждаго, но вдрутъ онъ вскочилъ опять, чтобы представить м-ра Тутса, который во все это время былъ очень озадачень прибытіемъ человка, неизвстно почему присвоившаго себ фамилію Гильса.
— Хотя, сэръ, — лепеталъ м-ръ Тутсъ, — я не имлъ удовольствія пользоваться вашимъ знакомствомъ, прежде чмъ вы… прежде чмъ…
— Потерялись изъ виду, оставаясь любезнымъ для памяти, — тихонько подсказалъ капитанъ.
— Точно такъ. Благодарю васъ, капитанъ Гильсъ. Хотя я не имлъ удовольствія пользоваться вашимъ знакомствомъ, м-ръ… м-ръ… Сольсъ, — продолжалъ Тутсъ, напавшій на это имя по вдохновенію свтлой мысли, — прежде, чмъ случилось то, что должно было случиться, однако, увряю васъ, я имю величайшее удовольствіе… ну, вы плнимаете, съ вами познакомиться. Надюсь, сэръ, — заключилъ м-ръ Тутсъ, — вы совершенно здоровы и благополучны.
Посл этого комплимента м-ръ Тутсъ покраснлъ, какъ піонъ, и подарилъ компанію самодовольной улыбкой.
Инструментальный мастеръ услся въ уголку между Вальтеромъ и Флоренсой и, кивиувъ на Полли, которая въ эту минуту была олицетвореніемъ неподдльнаго восторга, отвчалъ капитану такимъ образомъ:
— Недъ Куттль, дружокъ мой, хотя я слышалъ кое-что о здшнихъ перемнахъ отъ прекрасной моей пріятельницы… какое y ней доброе, пріятное лицо! — сказалъ старикъ, потирая руками отъ полноты сердечной услады.
— Внимайте ему! — пробасилъ капитанъ серьезнымъ тономъ. — Женщина соблазняетъ весь человческій родъ. Припомни, любезный, исторію Ветхаго Завта, заключилъ онъ, обращаясь къ м-ру Тутсу.
— Постараюсь, капитанъ Гильсъ. Покорно васъ благодарю, — отвчалъ м-ръ Тутсъ.
— Хотя я слышалъ кое-что отъ нея о здшнихъ перемнахъ, — продолжалъ инструментальный мастеръ, вынувъ изъ кармана очки и попрежнему надвая ихъ на свой лобъ, — однако он такъ велики и неожиданны, и я до того обрадованъ свиданіемъ съ моимъ ненагляднымъ племянникомъ и съ… — взглянувъ на Флоренсу, которая потупила глаза, онъ не ршился докончить фразы — … что я… сегодня ничего не могу сказать. Но почему же ты, милый Недъ Куттль, не писалъ ко мн?
Изумленіе,
— Не писалъ! — повторилъ капитанъ. — Писалъ, Соль Гильсъ!
— Ну да, — продолжалъ старикъ, — отчего бы теб не написать въ Барбадосъ, напримръ, или въ Ямайку, или въ Демерару? Вдь я же тебя просилъ.
— Ты меня просилъ, Соль Гильсъ!
— Да, да, мой другъ! Разв ты не знаешь? Неужто забылъ! Я писалъ теб каждый разъ.
Капитанъ снялъ лощеную шляпу, повсилъ ее на свой крюкъ и, разглаживая рукою затылокъ, глядлъ на все собраніе, представляя своей особой совершеннйшій идеалъ воплощеннаго удивленія.
— Ты, по-видимому, не понимаешь меня, мой другъ! — замтилъ старикъ.
— Соль Гильсъ, — возразилъ капитанъ посл продолжительнаго молчанія, — ты меня сдрейфовалъ на самый экваторъ и пробилъ напроломъ. Удли, почтенный другъ, пару словъ насчетъ своихъ приключеній. Неужто Эдуардъ Куттль будетъ стоять на мели? — заключилъ капитанъ, переминаясь и осматриваясь во вс стороны.
— По крайней мр, ты знаешь, милый Недъ, зачмъ я ухалъ отсюда. Вскрылъ ли ты мой пакетъ?
— Да, да, да, — отвчалъ капитанъ скороговоркой. — Разумется, я вскрылъ твой пакетъ.
— И прочелъ? — сказалъ старикъ.
— Какъ не прочесть? — отвчалъ капитанъ, изъявляя готовность отдать полный отчетъ въ содержаніи пакета. — Вотъ что писалъ ты: "Милый мой, Недъ Куттль! Оставляя теперь Лондонъ для отправленія въ Вестъ-Индію, въ надежд получить какія-нибудь извстія о миломъ племянник"… баста! вотъ твой милый племянникъ, вотъ дорогой нашъ Вальтеръ! — сказалъ капитанъ, какъ будто обрадованный тмъ, что могъ остановить свои мысли на такомъ явленіи, которое по своей дйствительности не подлежало никакому сомннію.
— Ладно, любезный другъ. Теперь остановимся на минуту. Первый разъ я писалъ къ теб изъ Барбадоса, и если ты хорошо помнишь, я говорилъ въ томъ письм, что хотя еще далеко не прошло двнадцати мсяцевъ, я съ радостью уполномачиваю тебя вскрыть пакетъ, такъ какъ въ немъ объяснена причина моего отъзда. Ладно, Недъ Куттль. Во второй, третій, a можетъ, и четвертый разъ я писал ь къ теб изъ Ямайки, подробно объясння, что дла мои не подвинулись впередъ, что о Вальтер нтъ ни слуху, ни духу, и что все-таки я не ршаюсь воротиться въ Лондонъ, пока не получу о немъ какихъ-нибудь извстій. Потомъ я, кажется, писалъ къ теб изъ Демерары, не такъ ли, мой другъ?
— Онъ полагаетъ, что писалъ изъ Демерары, уфъ! — воскликнулъ капитанъ, безнадежно озираясь вокругъ.
— Я говорилъ въ томъ письм, что покамстъ все еще нтъ никакихъ врныхъ извстій, но что я нашелъ въ этой части свта многихъ изъ своихъ старинныхъ земляковъ, которые мн оказали кое-какія услуги. Они принимали большое участіе въ моихъ странствованіяхъ, и вс вообще жалли о моей судьб. Въ ту пору я начиналъ думать, что мн суждено до могилы скитаться по блому свту, отыскивая слдовъ пропавшаго мальчика.