Домохозяйка
Шрифт:
Однако вместо этого я поднимаюсь и ухожу, оставляя его на веранде наедине с бутылкой пива.
Деревянные ступени холодят мои босые ноги, когда я поднимаюсь по лестнице на второй этаж. Голова все еще кружится после поцелуя, губы все еще покалывает. Не может быть, чтобы это случилось в последний раз. Просто не может, и все! Я видела, как он на меня смотрит. Его чувства ко мне неподдельны. Хотя ему известно мое прошлое, я ему все равно нравлюсь. Единственная проблема…
Стоп. Что это?
Я застываю на верхней площадке лестницы.
И тут тень начинает двигаться.
Я испускаю дикий крик и едва не сваливаюсь с лестницы. В последнюю секунду хватаюсь за перила и удерживаюсь на ногах. Тень приближается, и теперь я могу рассмотреть, кто это.
— Нина! — ахаю я.
Почему она стоит здесь, в коридоре? Она была внизу? Видела, как мы с Эндрю поцеловались?
— Привет, Милли. — В коридоре темно, но белки ее глаз, кажется, светятся во мраке.
— Что… что ты тут делаешь?
Она кривится, глядя на меня, в лунном свете по ее лицу пробегают грозные тени.
— Это мой дом, — отчеканивает она. — Я не обязана отчитываться о моем местопребывании.
Вообще-то это не совсем ее дом. Он принадлежит Эндрю. И если бы они не были женаты, она не имела бы права жить здесь. Если он решит выбрать меня вместо нее, этот дом станет моим.
Безумные мысли. Разумеется, ничего подобного никогда не случится.
— Извини, — бормочу я.
Она скрещивает руки на груди.
— А ты — что ты-то здесь делаешь?
— Я… Я ходила на кухню за водой.
— А разве в твоей комнате нет воды?
— Я всю выпила, — лгу я. И она знает, что я лгу. Она же постоянно сует свой нос в мою каморку.
Несколько секунд она молчит.
— Энди нет в постели. Ты не видела его внизу?
— Думаю… думаю, он на задней веранде.
— Понятно.
— Но я не уверена. Мы с ним не разговаривали…
Нина бросает на меня взгляд, ясно говорящий, что она не верит ни единому моему слову. Что, безусловно, справедливо, поскольку все они — ложь.
— Пойду поищу его, — роняет она.
— А я пойду к себе на чердак.
Она кивает и проходит мимо, задев меня за плечо. Сердце готово выпрыгнуть из моей груди. Не могу избавиться от чувства, что совершила страшную ошибку, решившись противостоять Нине Уинчестер. Но, похоже, я не в силах остановить себя.
33
В воскресенье у меня выходной, и я провожу его вне дома. Стоит прекрасный летний день — не слишком жарко, не слишком прохладно, и поэтому я еду в местный парк, сажусь на скамейку и читаю книгу. Сидя в тюрьме, больше всего тоскуешь именно по этим маленьким радостям — просто пойти в парк и почитать книгу. Иногда этого хочется так сильно, что испытываешь физическую боль.
Я никогда не вернусь за решетку. Никогда!
Перекусываю в фаст-фудной забегаловке и еду обратно домой. Особняк Уинчестеров по-настоящему
Паркуюсь на улице, как всегда, и шагаю к переднему входу. Пока я ехала домой, небо потемнело, а сейчас, когда я подхожу к дверям дома, разверзаются хляби и на землю обрушивается ливень. Быстро открываю дверь и влетаю в дом, прежде чем вымокну до нитки.
Захожу в гостиную, где в полутьме сидит на диване Нина. Она ничем не занята — не читает, не смотрит телевизор, просто сидит. Как только я открываю дверь, глаза ее мгновенно вспыхивают.
— Нина? — спрашиваю я. — Все в порядке?
— Вообще-то нет.
Она бросает взгляд на другой конец дивана, где громоздится куча одежды. Той самой, которую она навязала мне в самом начале моего пребывания здесь.
— Что моя одежда делает в твоей комнате? — вопрошает она.
Я вытаращиваю глаза. Гостиную освещает разряд молнии.
— Что? О чем ты? Ты же сама отдала мне эту одежду!
— Я отдала?! — Она заходится лающим смехом, отдающимся во всем помещении, его слышно даже сквозь раскат грома. — С какой это стати я отдала бы служанке одежду на тысячи долларов?
— Ты… — (мои ноги начинают дрожать), — ты сказала, что она тебе слишком мала. Ты настаивала, чтобы я забрала ее.
— Как тебе не стыдно так врать! — Она встает и подступает ко мне на шаг, голубые глаза сверкают как лед. — Ты украла мою одежду! Ты воровка!
— Нет… — Я пытаюсь нашарить рукой какую-нибудь опору, прежде чем ноги мне откажут, но нахожу только воздух. — Я никогда бы так не поступила.
— Ха! — фыркает она. — Вот благодарность мне за то, что приютила в своем доме преступницу!
Она так вопит, что шум слышит Эндрю. Он выскакивает из своего кабинета, и я вижу на верху лестницы его красивое лицо, освещенное очередным разрядом молнии. О Господи, что он теперь обо мне подумает? Одно то, что он знает о моей отсидке, уже достаточно плохо. Я не хочу, чтобы он думал, будто я ворую в его собственном доме.
— Нина! — Он слетает вниз, перешагивая через две ступеньки за раз. — Что здесь происходит?
— Я скажу тебе, что происходит! — с триумфом провозглашает она. — Наша распрекрасная Милли ворует из моего шкафа! Всю эту одежду она украла у меня. Я нашла ее в ее шкафу.
Глаза Эндрю постепенно становятся все шире и шире.
— Она… — начинает он.
— Я ничего не крала! — Чувствую, как слезы щиплют глаза. — Клянусь! Нина отдала мне все эти платья сама. Сказала, что они ей больше не подходят.
— Ну да, так мы и поверили твоим вракам! — ощеривается она. — Я заявлю на тебя в полицию. Знаешь, сколько стоит вся эта одежда?
— Нет, пожалуйста, не надо…
— Ну конечно! — Нина смеется, увидев ужас на моем лице. — Тебя ведь отпустили условно-досрочно, верно? А за кражу ты отправишься прямиком обратно за решетку.