Домохозяйка
Шрифт:
— Эндрю, — шепчу я. — Я не выставила мусор на тротуар прошлым вечером!
— И что?
Похоже, до него не доходит серьезность ситуации.
— Нина даже записку мне прислала вчера с напоминанием, чтобы я не забыла выставить мусор. А я этого не сделала, потому что меня не было дома. Раньше я никогда не забывала. Если она узнает…
Он снимает очки, под которыми скрывались слегка покрасневшие глаза.
— Вот дерьмо. У тебя все еще есть время сделать это?
Я смотрю вслед мусорной машине, едущей в противоположную от нашего дома сторону.
—
— Но ты же можешь сказать, что просто забыла, и все?
— Думаешь, Нина на это купится?
— Вот дерьмо, — повторяет он. Пальцы барабанят по рулевому колесу. — Ладно, я займусь этим. Не тревожься.
Единственный способ управиться с этим делом — самой отвезти мусор на свалку. Я даже не знаю толком, где она, эта свалка, да и багажник в моем «ниссане» такой маленький, что мне потребовалось бы несколько ходок. Поэтому я искренне надеюсь, что Эндрю выполнит свое обещание.
Подъехав к дому, Эндрю нажимает кнопку на приборном щитке автомобиля, и ворота автоматически открываются. Энцо уже работает во дворе. Он вскидывает голову при виде нашего BMW, катящего по дорожке к гаражу. Автомобиль Эндрю, подъезжающий к дому так рано утром вместо того, чтобы отъезжать от него, — зрелище настолько необычное, что Энцо просто обязан был удивиться.
Мне надо бы спрятаться, нырнув под приборный щиток, но поздно. Энцо застывает, на миг забыв про работу и вперив в меня взгляд своих черных глаз, а затем трясет головой, как тогда, в мой первый день.
Проклятье.
Эндрю тоже замечает его, но лишь поднимает ладонь и помахивает ею, как будто в том, чтобы вернуться домой в девять тридцать утра с женщиной, не являющейся его женой, нет ничего странного. Он останавливается перед тем, как въехать в гараж.
— Пойду спрошу Энцо — может, он подсобит с мусором, — объясняет он.
Мне хочется попросить его не обращаться к Энцо, но я не успеваю даже рот открыть — мой спутник выскакивает из машины, оставив дверцу приоткрытой. Энцо отступает на шаг, как будто желая избежать разговора.
— Ciao, Энцо! — Эндрю одаривает садовника ослепительной улыбкой. (Господи, как же он хорош, когда улыбается! Я на мгновение закрываю глаза, припоминая, как его руки ласкали мое тело прошлой ночью.) — Мне нужна твоя помощь.
Энцо, не произносч ни слова, таращится на Эндрю.
— У нас тут небольшая проблемка с мусором. — Эндрю машет рукой в сторону четырех набитых до отказа мешков, прислоненных к стене дома. — Мы забыли выставить их вчера на тротуар. Ты не мог бы отвезти их на свалку в своем пикапе? Пятьдесят баксов, идет?
Энцо смотрит на мешки, затем обратно на Эндрю. Ничего не говорит.
— Мусор… — повторяет Эндрю. — На. Свалку. Мусор. Свалка. Capisci [12] ?
Энцо мотает головой.
Эндрю, скрипнув зубами, вытаскивает из заднего кармана
— Отвези наш мусор на свалку. Я дам тебе… — он копается в бумажнике, — сотку. — Машет купюрами перед лицом садовника. — Увези наш мусор. На твоем пикапе. На свалку.
Наконец Энцо произносит:
12
Понимаешь? (ит.)
— Нет. Я занят.
— Послушай, но это же наш двор, а ты… — Эндрю вздыхает и снова шарит в бумажнике. — Две сотки. Одна поездка на свалку. Да выручи же меня! Пожалуйста!
Я ожидаю, что Энцо опять откажется, но тот выдергивает купюры из пальцев Эндрю, затем направляется к стене, где стоят мешки, и забирает их все разом. Мышцы под белой футболкой вздуваются.
— Молодец, — одобряет Эндрю. — На свалку.
Энцо одно мгновение пялится на него, затем проходит мимо с мешками и, все так же не сказав ни слова, забрасывает их в кузов своего пикапа. Садится за руль и уезжает. Должно быть, понял, чего от него хотят.
Эндрю шагает обратно к машине и проскальзывает на водительское сиденье.
— Так, с этим порядок. Но елки-палки, какой же говнюк!
— Я думала, он тебя не понимает.
— Ага, как же. — Эндрю закатывает глаза. — Он понимает больше, чем показывает. Выёживался, чтобы хапнуть побольше.
Я согласна, что Энцо, судя по его виду, не хотел возиться с нашим мусором, но не думаю, что это из-за денег.
— Не нравится мне этот парень, — ворчит Эндрю. — Он работает во всех усадьбах нашего района, но треть своего времени торчит у нас. Как ни глянешь, он тут как тут. Ума не приложу, какого черта он здесь околачивается.
— У вас самый большой дом в окрyге, — указываю я. — И самый большой газон.
— Да, но… — Эндрю не отрывает глаз от пикапа Энцо, исчезающего вдали. — Не знаю. Я просил Нину избавиться от него и нанять кого-нибудь другого, но она говорит, что все пользуются его услугами, потому что он, как утверждают, «лучший».
Конечно, после своего хамского отказа Энцо мне не особо симпатичен, но не по себе мне в его присутствии не по этой причине. Не могу забыть, как он в мой первый рабочий день здесь прошипел мне итальянское слово, обозначающее «опасность». И еще — он страшно боится хоть чем-то вызвать неудовольствие Нины, хотя мог бы придушить ее одной левой. Интересно, а Эндрю знает, с какой опаской Энцо относится к его жене?
В любом случае, я не собираюсь рассказывать Эндрю об этом.
29
Нина возвращается около двух часов пополудни. В руках у нее четыре огромных магазинных пакета — следствие внезапного шопинг-загула по дороге домой. Она бесцеремонно сваливает их в кучу прямо посреди гостиной.
— Я нашла такой симпатичный магазинчик, — сообщает она мне, — что не могла уйти оттуда, ничего не купив!
— Здорово! — отзываюсь я с преувеличенным энтузиазмом.