Дон-Кихот Ламанчский. Часть 1 (др. издание)
Шрифт:
— Санчо, ты всегда тянешь на матеріальную сторону, сказалъ ему Донъ-Кихотъ; убирайся же ты, куда теб угодно, и шь, что теб угодно. Я же сытъ вполн, и мн нужна теперь душевная пища, которую мн, вроятно, и доставитъ разсказъ этого пастуха.
— И мы вс накормимъ имъ наши души, добавилъ каноникъ, попросивъ вмст съ тмъ пастуха начать свой разсказъ. Ласково потрепавъ козу, которую онъ все держалъ за рога, пастухъ сказалъ ей: «ложись здсь, моя рзвушка; мы успемъ еще вернуться къ нашему стаду». Коза какъ будто поняла слова своего хозяина, потому что чуть только онъ слъ, она въ ту же минуту мирно улеглась возл него и, глядя на ея мордочку, можно было подумать, что она внимательно слушаетъ разсказъ пастуха, переданный въ слдующей глав.
Глава LI
— Верстахъ въ трехъ отсюда, такъ началъ пастухъ, есть невзрачная деревушка, населенная, однако, самымъ богатымъ въ нашей сторон народомъ. Въ ней проживалъ крестьянинъ, котораго вс уважали за его богатство, а еще боле за его прямой, честный нравъ. Но самымъ большимъ богатствомъ и счастіемъ его была, какъ самъ онъ говорилъ, его умная и скромная красавица дочь. Еще съизмала славилась
На бду мою подвернулся тутъ съ своей любовью другой такой же парень, какъ я, такъ что старику трудно стало ршить, за кмъ изъ васъ будетъ счастливе его ненаглядная дочь; и поршилъ онъ такъ, чтобы переговорить съ самой Леандрой — такъ звали сгубившую меня красавицу — и дать ей самой выбрать между нами двумя: то есть поступилъ старикъ въ этомъ дл такъ, какъ слдовало бы поступать всмъ отцамъ, у которыхъ есть дочери невсты. Не то, чтобы они заставляли дочекъ своихъ выбирать между дурными женихами, а хорошо-бы было, кабы они позаботились набрать побольше хорошихъ жениховъ, да и позволили бы потомъ дочерямъ своимъ выбрать себ между ними того, который придется имъ по сердцу.
Не знаю, право, кого изъ насъ выбрала Леандра, знаю только, что обоихъ насъ отправили съ носомъ; пробормотали намъ, что невста очень еще молода, ну и остальное все такое же. Нужно вамъ сказать, что тотъ парень, который хотлъ перебить у меня Леандру, звался Ансельмомъ, а я зовусь Евгеніемъ: говорю это, чтобы вамъ знать, какъ зовутъ главныхъ лицъ этой печальной исторіи; — она хоть и не совсмъ еще кончилась, но только безъ крови и смерти никогда ей не кончиться.
Въ то самое время, когда мы посватали Леандру, явился у насъ въ себ, новый человкъ, Винцентъ Рока. Онъ былъ сынъ одного небогатаго крестьянина изъ сосдняго съ нами села, и пришелъ къ намъ изъ Италіи и другихъ сторонъ, гд онъ служилъ солдатомъ. Лтъ двнадцать тому назадъ его увезъ изъ деревни проходившій чрезъ нее съ своею ротою капитанъ; и вотъ привелось ему опять возвратиться на родную сторону. Пришелъ онъ къ намъ, одтый по солдатски, весь въ цвтахъ, и везд у него висли разные стеклянные шарики и стальныя цпочки. Люди наши, народъ все лукавый, способный подыматься на всякія хитрости, особенно когда длать имъ больше нечего, сосчитали и подмтили: сколько у него всхъ этихъ бирюлекъ и разныхъ нарядовъ; и оказалось, что у него всего-то было только три платья съ чулками и подвязками, но только онъ такъ ловко умлъ изворачиваться ими, такъ хорошо умлъ мнять ихъ и поперемнно надвалъ одно съ другимъ, что не сосчитавши всего его убранства, можно было поклясться, что у него на худой счетъ десять перемнъ платья и штукъ двадцать пуковъ разныхъ перьевъ. Былъ онъ, при всемъ этомъ, немного музыкантъ, и такъ хорошо игралъ на гитар, что у насъ говорили, будто онъ заставляетъ гитару не играть, а говорить. Къ тому же онъ былъ еще стихоплетъ, и о всякомъ пустяк, происходившемъ у насъ въ околодк, умлъ настрочить бумагу мили въ полторы. Вотъ этотъ то бравый солдатъ, этотъ щеголь, стихоплетъ и музыкантъ Винцентъ Розка заставилъ Леандру взглянуть на себя изъ окна своего дожа; и чтожъ вы думаете? Вс эти разныя цацки соблазнили ее, а плаксивыя псни солдата съ ума ее свели; стала она врить всмъ небылицамъ, которыя городилъ ей этотъ воякъ, и ужъ видно такъ чорту угодно было, — приглядлся онъ ей такъ, что просто души въ немъ не слышала она, между тмъ какъ солдатъ не усплъ еще и подумать хорошенько объ ней. Вамъ извстно, господа, ничто не устроится такъ скоро, какъ любовное дло, когда женщина сама возьмется за него, и точно: прежде чмъ которому-нибудь изъ жениховъ Леандры въ голову пришло подумать что-нибудь на счетъ ея и стихоплета солдата, ихъ ужъ и слдъ простылъ.
Убжала Леандра съ солдатомъ изъ отцовскаго дома; матери у нее нтъ, и она сана помогла этому затесавшемуся къ намъ воину одержать такую побду, какой, я полагаю, онъ никогда въ жизни не одерживалъ, хотя и городилъ намъ про разныя свои побды. Происшествіе это взбудоражило весь околотокъ. Я и Ансельмъ не знали, что и подумать; отецъ Леандры былъ ни живъ, ни мертвъ; родные были обезславлены, судіи — разбужены, полицейскіе и сыщики — посланы въ погоню. Осмотрли дороги, лса, словомъ все, что могли, и наконецъ, на третьи сутки, нашли Леандру въ одной рубашк, въ какой то пещер, въ горахъ, безъ денегъ и безъ вещей, которыя она унесла изъ дому. Привели ее въ несчастному отцу, и тамъ распросили у нее въ подробности, какъ случилось все это грустное дло. Леандра объявила безъ обиняковъ, что Винцентъ Рока надулъ ее, что онъ уговорилъ ее бжать изъ дому, повалявшись обвнчаться съ нею и увезти ее потомъ въ прекраснйшій городъ въ цломъ свт — Неаполь, что проведенная и просто околдованная имъ, она поврила всему, что говорилъ ей этотъ негодяй, и обокравъ отца ршилась убжать съ любовникомъ. Разсказала она и то, какъ онъ увелъ ее въ горы, какъ ограбилъ ее тамъ и заперъ въ той пещер, въ которой ее нашли, а самъ ушелъ, Богъ его знаетъ куда. Все это, конечно, только пуще удивило насъ всхъ.
Правду сказать, государи мои, немного трудно поврить воздержности этого негодяя, но Леандра клялась всмъ святымъ, что онъ не прибгнулъ къ насилію, и этого было довольно, чтобы утшить несчастнаго ея отца. И не пожаллъ онъ тогда всхъ другихъ пропавшихъ у него сокровищъ, получивъ назадъ въ цлости такое сокровище,
Съ того времени, какъ заперли Леандру въ монастыр, замкнулись и глаза Ансельма; безъ Леандры имъ стало ничего не видно, и что было видть имъ безъ нее на свт. Да тоже сталось и со мной; и для меня безъ Леандры не осталось радостей на земл. И съ той поры, какъ стало пропадать наше терпніе, стало усиливаться наше горе; мы проклинали солдата съ его нарядами, проклинали слпоту отца, и кинувши родное село, задумали скрыться въ этой долин. Мы привели сюда наши стада; Ансельмъ — овецъ, а я — козъ; и живемъ теперь, среди этихъ рощъ, то вспоминая, то тоскуя о нашей любезной, то распвая псни, въ которыхъ хвалимъ и коримъ сгубившую насъ Леандру прекрасную. И по нашему примру много другихъ влюбленныхъ въ Леандру пришли укрываться въ этихъ горахъ; и столько ужъ ихъ теперь набралось здсь, что стали эти горы похожи на пастушью Аркадію, въ которой со всхъ сторонъ слышно одно слово: Леандра. Одинъ зоветъ ее причудливой и втреной, другой коритъ ее солдатомъ, третій благословляетъ и прощаетъ ее, четвертый хулитъ и проклинаетъ; одни прославляютъ красоту ее чудесную, другіе проклинаютъ ея нравъ. Словомъ вс унижаютъ ея и вмст, какъ Богу своему, поклоняются ей; и врите ли, до того доходятъ безумство нкоторыхъ, что они корятъ ее за данный имъ будто бы отказъ, хоть никогда они ни одного слова не промолвили съ ней; другіе изъ себя выходятъ отъ ревности, хоть ревновать ее тоже не приходится, потому что она не успла еще сдлать ничего такого, чего ужь не исправить во вкъ. И здсь вокругъ вы не найдете ни одного грота, ни одной пещеры, ни одного ручейка, ни одного дерева, гд бы вы не повстрчали горюющаго и втрамъ поверяющаго тоску свою пастуха. Везд только и слышно имя Леандры: Леандра — грохочутъ горы, Леандра — журчатъ ручьи, Леандра, вотъ нашъ богъ въ этой долин; вотъ волшебница, околдовавшая и отравившая насъ всхъ. Изъ-за нее вс мы находимся, сами не знаемъ, въ какомъ то страх. Но всхъ тяжеле, и умне, и безумне тоскуетъ Ансельмъ; рыдаетъ онъ въ разлук съ Леандрой, и рыдая поетъ подъ звуки скрипки, на которой онъ такъ же прекрасно играетъ, какъ прекрасно слагаетъ свои унылыя псни. Я же поступаю, по моему мннію, благоразумне: громко проклиная доврчивость и втренность женщинъ, ихъ обманчивыя клятвы, ихъ измнчивость и ихъ неразборчивый вкусъ. И теперь вамъ, врно, стало понятно, господа, почему я не долюбливаю эту козу, хотя она и лучшая въ моемъ стад: она женскаго рода. Вотъ вамъ та исторія, которую я общалъ разсказать. Если она вышла длинновата, то поврьте мн, что и охота моя — послужить вамъ чмъ могу ничуть не короче. Господа! молочная моя здсь поблизости; если вамъ угодно заглянуть въ нее, милости просимъ; вы найдете тамъ свжій творогъ, свжее молоко и отличные свжіе плоды.
Глава LII
Разсказъ этотъ показался весьма интереснымъ, и восхищенный имъ каноникъ осыпалъ похвалами разсказчика, который походилъ скоре на остроумнаго придворнаго, чмъ на грубаго пастуха, и оправдывалъ слова священника, говорившаго: что въ горахъ можно находить иногда весьма дльныхъ людей. Всякій съ своей стороны, похвалилъ молодаго пастуха, но похвалы Донъ-Кихота затмили вс остальныя. «Другъ мой», сказалъ онъ пастуху, «еслибъ мн дозволено было вдаться сегодня въ какое-нибудь приключеніе, то, клянусь теб, я сію же минуту отправился бы за прекрасной Леандрой: я похитилъ бы ее — не смотря ни на какихъ настоятельницъ изъ монастырскихъ стнъ, въ которыхъ бдную двушку держутъ противъ воли, и передалъ бы ее теб съ однимъ условіемъ: не забывать законовъ странствующихъ рыцарей. воспрещающихъ оскорблять дамъ. Сильный, однако, врой моей въ Бога Всемогущаго, я надюсь, что могущество злаго волшебника не вчно будетъ торжествовать надъ могуществомъ другого, исполненнаго лучшихъ намреній; и тогда ты смло можешь разсчитывать на мою готовность служить теб, ибо, какъ рыцарь, я ниспосланъ въ міръ помогать нуждающимся, гонимымъ и сирымъ».
До сихъ поръ пастухъ не обращалъ никакого вниманія на Донъ-Кихота, но посл этихъ словъ, онъ съ любопытствомъ началъ разсматривать его съ головы до ногъ; и, видя передъ собою какую то тощую, несчастную фигуру, спросилъ сидвшаго рядомъ съ нимъ цирюльника, что это за чудакъ?
— Кто же, отвтилъ цирюльникъ, какъ не знаменитый Донъ-Кихотъ Ламанчскій, бичь зла, каратель неправды, поддержка двъ, ужасъ великановъ и непобдимый побдитель всхъ.
— Это что-то смахиваетъ на тхъ господъ, о которыхъ пишутъ въ рыцарскихъ книгахъ, замтилъ пастухъ; они длали все тоже, что этотъ рыцарь, но только вы, ваша милость, должно быть, шутите, потому что у этого потшнаго господина голова, кажись, не въ порядк.
— Негодяй! воскликнулъ Донъ-Кихотъ; это у тебя она, видно, не въ порядк, у меня же она въ большемъ порядк, чмъ у той сволочи, которая родила тебя на свтъ. Съ послднимъ словомъ, онъ такъ яростно швырнулъ въ пастуха лежавшій вблизи хлбъ, что сплюснулъ ему носъ. Не охотникъ до шутокъ. пастухъ, не обращая вниманія ни на коверъ, ни на скатерть, ни на обдавшихъ господъ, схватилъ Донъ-Кихота обими руками за горло съ такимъ остервененіемъ, что по всей вроятности задушилъ бы его, еслибъ на помощь своему господину не подосплъ Санчо. Взявши пастуха сзади за плечи, онъ опрокинулъ его навзничь, перебивши при этомъ посуду и перевернувши на стол все вверхъ дномъ. Освободясь изъ когтей пастуха, Донъ-Кихотъ вскочилъ къ нему на животъ; и окровавленный, измятый кулаками Санчо, несчастный противникъ рыцаря искалъ вокругъ себя ножа, чтобы пырнуть имъ Донъ-Кихота; но каноникъ и священникъ успли припрятать всякое оружіе. Цирюльникъ же умудрился какъ то такъ устроить, что Донъ-Кихотъ опять очутился подъ пастухомъ, и тогда то послдній, въ отмщеніе за собственную кровь, окровавилъ, въ свою очередь, физіономію рыцаря.