Дополненная реальность. Обнуление до заводских настроек
Шрифт:
Про Юльку Серёга рассказывал, когда они сидели тогда с ним и Другой мамой на кухне. Навряд ли она пиздит, скорее всего, таки беременная. Вот это братело попал!
За стеной послышался неразбираемый на слова разговор на повышенных тонах.
А она чё, собирается у них жить, что ли?!
Вообще-то, такие штуки, как заводить детей, нормальные люди обсуждают, а не вот так вот!
Офонареть. И чё Серёга будет теперь делать?
Младший Соколов попробовал представить в квартире наличие этой вот Юльки в халате и бигудях с младенцем на постоянной
Короткий укол злорадства прошёл очень быстро. Братец у Пашки, конечно, был мудилой, но не так, чтобы… Короче, это был перебор.
А ещё станет очередным ударом для Другой мамы.
Ребёнок, блин! Куда им ещё и ребёнка?!
А может, пиздит всё-таки?
Мелькнувшая надежда как-то очень порадовала.
Пашка вбил братца во «В работе» и клацнул по Юлии Малышевой через его память. Проверил характеристики. Она действительно была беременна.
Игра выдала медведя.
Примерно полчаса понадобилось, чтобы сообразить, как глянуть через прилогу отца ребёнка.
Только вот им был…
У Пашки перехватило дыхание! Им был вовсе не Сергей Андреевич Соколов!
Экран перекрыла эмблема с драконом. То есть эта курва прикатила откуда-то из-под Иркутска (вроде там братец служил, толком Пашка не вникал: свалила напасть, и радовался) с пузом и одним чемоданом, чтобы повесить на Серёгу левого пиздюка?! Хорошенькое дело! Да гнать её просто в шею! Вообще берега попутала!!!
А может, она сама не в курсах?
Пашка уже собирался прояснить это обстоятельство через архивную справку из памяти по поисковому запросу, когда из коридора, синхронно с ударом створки двери о стену, послышался братов визгливый ор:
— Значит, я уйду! Ты не слушаешь ни хрена!
— Ну и вали!!! — истерически заверещала незваная гостья. — Только я никуда отсюда не сдвинусь! Ты сам меня звал, Серёжа! Ты должен о нас позаботиться! Должен!
Шаги старшего Соколова прогрохотали по коридору, потом хлопнула входная дверь.
— Значит, я буду с твоими родителями разговаривать! — визжала Юля, уже явно без смысла из их с Серёгой спальни. — Ты думаешь, я просто уеду, что ли?!
Потом голос сместился, и до Пашки долетело уже больше из окна, словно девица там стала орать куда-то на улицу в форточку:
— Засунь эти деньги себе в жопу! Я не буду убивать нашего ребёнка! Тебе придётся о нас позаботиться!!!
Пашка стиснул кулаки.
Ещё и представление для всех соседей?!
Он так и подлетел на пригоревшем пукане, и, себя не помня, понёсся в комнату.
Юлька Малышева стояла босыми ногами на письменном столе, часть занавески болталась на карнизе, сорванная с зажимов. Её грудь и ещё совсем незаметный, торчащий из-под топа живот ходили ходуном, волосы растрепались, рожа была красная и опухшая, особенно носяра, глаза сверкали.
— Ты кто вообще? — хриплым, сорванным голосом злобно осведомилась девица, возвышаясь над Пашкой, как та статуя на пьедестале. — Братик? Ну знай, значит, что твой родственник учудил и свинтить пытается! Скоро ваши родители придут, а?!
—
Необходимость архивной справки тут же отпала: побелевшая волной, приоткрывшая рот и панически выдохнувшая Юлька Малышева выдала свою полную осведомлённость со всеми потрохами. А потом оступилась и неловко села на столе.
— От Серёжи, — прошептала она с ужасом, глядя на Пашку почти как на сошедшее с небес божество.
— Ты ждёшь ребёнка от Николая Олеговича Гаврилова, двадцати трёх лет, бля! — припечатал Пашка.
Губы Юльки искривились, по щекам побежали новые слёзы, а из красного носа полезли пузырями сопли.
— Неправда. Откуда ты знаешь? — почти проскулила она.
— Тебя в больницу повести тесты делать, что ли?
— Ещё нельзя! — сверкнула глазами Юля. — И это вредно вообще для ребёнка и мамы до родов!
— А ты намылилась до родов брата на себе женить, так, что ли?! Хера с два! — воинственно сложил руки на груди Пашка.
— Откуда ты знаешь про Колю? — просипела Юля Малышева.
— А я — колдун. Так что лучше проваливай к нему, поняла? — наседал младший Соколов.
— Он мне только деньги на аборт всучил, и всё, — заревела настольная Юля, запястьями обеих рук размазывая по роже сопли. — И Серёжа тоже.
— Ну так сделай, блин! Мать-героиня! — обозлился Пашка.
— Вы все такие умные, блять! — рассвирепела девица. — Ты считаешь, мне ребёнок всрался очень в девятнадцать лет?! Я первым делом в больницу пошла! Только у меня резус-фактор отрицательный, а у плода — положительный. При первой беременности это почти ничего, а если её прервать, антитела сохраняются, и вторую можно не выносить, хоть бы и через десять лет! Если аборт сделать, я могу вообще никогда не родить, понимаешь, нет?! Вам же всем по фигу! Вы же все только о себе и думаете! Я осторожно, ничего не будет, я умею! А потом — в кусты! Ненавижу вас, ненавижу!
— А я тут при чём? — возмутился младший Соколов. — И Серёга? С Коли иди спрашивай!
— Он свалил, даже адреса мне не оставил! Симку поменял!!! Вы все мне жизнь сломаете! Я бесплодной останусь! Суки! — визгливо выкрикнула она.
Пашка перевёл взгляд на осторожно высунувшегося из-под кровати насторожённого Стержня, который принюхивался в направлении стола.
— То есть ты не хочешь ребёнка тоже?
— А ты хочешь ребёнка рожать в девятнадцать, когда ни кола, ни двора, ни работы, ни мужа даже?!
— Ты не сделала аборт только потому, что боишься последствий? — повторил Пашка, закусив губу.
— Я не боюсь! Это врачи сказали! Я потом и сама гуглила! Это не лапша, это реально так бывает!
— Сиди тут, — зачем-то сказал младший Соколов. И вытащил телефон.
Разбил пару драконов и поймал Юльку камерой.
Пошёл на кухню.
Она не послушалась и стала со стола слезать, в итоге клеёнка прилипла к её жопе под юбкой и всё полетело на пол вслед. Это дало фору.
Удалить беременность и какие-то антитела. Вроде должно же быть можно, правильно?