Дождь: рассказы
Шрифт:
— Только так ты мог меня поймать.
Я думаю, она сильно ушиблась, но не захотела признаться и заявила, что ей ничуть не больно. Остальные подошли, стали спрашивать что да как.
— Ты не ушиблась? — спросил ее брат.
— Не болтай глупостей. Я не неженка. Спроси лучше его, может, он ушибся.
Пришлось улыбнуться. Тана права. Она такая же, как мы. С ней можно играть как с мальчишкой. С ней не надо миндальничать. Она не устает, когда бегает, презирает синяки и царапины. Ни в чем не отстает от нас.
— Нет, я тоже не ушибся.
— Будем опять
— Да нет, уже поздно, — отвечал я.
Мы вышли из сада, вернулись в школу. Тана почти такая же, как мы. Когда мы упали, я обхватил ее, она была совсем как мальчишка, и пахло от нее потом, как от мальчишки, и тощая она, как мальчишка. И дерется. А все-таки…
Так как мы держались особняком, многие мальчики в школе смотрели на нас косо. Мы постоянно собирались вместе, ходили везде вместе, старались не смешиваться с остальными, у нас были свои, нам одним понятные словечки и выражения.
Кроме того, в нашу компанию входил главный силач — Мордобой и тот, кого больше всех боялись, — Сандокан. Наши вылазки походили на пиратские рейды или похождения охотников за сокровищами. Мы бродили по склонам холмов в поисках заброшенных пещер, устраивали там свои убежища и тайные штабы. У нас был пароль. По деревьям с вершины на вершину мы перебросили веревки и могли подолгу путешествовать по лесу, не спускаясь на землю. Мы собирали редкие камни, семена, ядовитые плоды, иногда попадался какой-нибудь старый нож, и все эти сокровища мы хранили в своей пещере.
С помощью Таны сшили черный флаг с изображением черепа, а из подобранных где придется досок соорудили галеру, которую и брали на абордаж. Друг друга мы призывали коротким высоким свистом, подобным песне американской зеленушки. Всякий, заслышав этот свист, тотчас бросал все дела и мчался на зов. Свист означал, что случилось нечто важное.
Однажды я оказался один на заднем дворе школы, три здоровых парня из вражеского лагеря приблизились ко мне явно с недобрыми намерениями. Я смотрел на парней спокойно, готовый к драке.
Самый большой сказал:
— Что, испугался?
Не говоря ни слова, я отрицательно помотал головой.
Так ты и разговаривать не хочешь?
Я опять мотнул головой.
Другой продолжал:
— Вы когда вместе соберетесь, всей командой, вот тогда вы герои.
Я молчал.
— Не отвечаешь? — продолжал парень. — Строите из себя героев, а на самом деле — вы мозгляки. Представляешь, — обратился он к приятелю, — они с девчонкой компанию водят.
Худшее оскорбление трудно было бы придумать. Все трое усмехались презрительно.
— Вы и в куклы играете? — спросил второй.
Я мог бы ответить, что Тана такая же, как любой из нас, что мы всегда считали ее своей, что с ней можно играть как с мальчишкой. Но слова парней оскорбили во мне мужчину, я чувствовал себя униженным, я стыдился того, что могут обо мне подумать. Ведь в самом деле, не годится мужчинам играть с девчонкой.
— Сам ты девчонка, — сказал я и двинул парня кулаком в лицо. Все трое тотчас накинулись на меня и принялись
Я отскочил назад и свистнул три раза как зеленушка. В тот же миг появились Мордобой, Сандокан, Колдунчик и Рыбешка. Схватка была недолгой. Враги почти не сопротивлялись. После первых же ударов они обратились в бегство и укрылись в школе.
— В чем дело? — спрашивали меня друзья.
— После расскажу.
Мы отправились на охоту в луга, Сандокан, Колдунчик и я. Долго сидели молча в засаде, подстерегая скворца. Но Сандокан захотел убить индигового подорожника, он считал, что это гораздо труднее. На берегу канала стоял высокий американский кедр, корни его извивались по земле; кедр весь звенел птичьими голосами. Мы подкрадывались как кошки, шаг за шагом, Сандокан шел впереди с рогаткой наготове, держа в руке камень. Вдруг он сделал знак, чтобы мы остановились, и двинулся дальше один. Мы с Колдунчиком, как ни старались, не могли разглядеть подорожника в листве дерева. Но Сандокан, по всему судя, его видел. Сандокан шел вперед очень осторожно, и тут я вдруг спросил Колдунчика:
— Почему Тана любит играть с нами?
— Сам знаешь, она такая.
Вот все, что Колдунчик мне ответил.
Но я хотел сказать совсем другое и попробовал еще:
— Понимаешь, многие удивляются, что мы с девчонкой водимся.
— Все знают, что она моя сестра.
Нет, не то я говорю, что надо сказать, знаю, а сказать никак не могу, ведь Колдунчик брат Таны. Странно, что ей нравится играть с мальчишками. Ведь конечно же, не может быть, что нам нравится играть с девчонкой, она сама к нам пристает, сама хочет играть с нами, словно мальчишка.
Сандокан повернулся к нам разъяренный:
— Вы своей болтовней всех птиц распугаете. Если хотите разговаривать, так лучше уходите отсюда.
Пришлось замолчать. Но я чувствовал, что те парни в чем-то правы. Не полагается водиться с девчонкой. Хоть Тана и сестра Колдунчика, хоть и похожа во всем на мальчишку.
Тана — женщина. Пусть она бегает быстрей меня, а все-таки, когда я схватил ее и мы упали на землю, я почувствовал, что она не такая, как мы. Хотя всего только голос у нее другой, и руки, и дыхание. Сандокан все же умудрился убить подорожника и подарил его Колдунчику. По небесно-голубой грудке расплылось от удара камня большое грязно-красное пятно. Колдунчик побежал с птичкой домой. Мы с Сандоканом отстали.
— Как по-твоему, может, не стоит нам с девчонкой компанию водить? — спросил я.
— Это ты про Тану?
— Да.
— А кому какое дело? Если кому не нравится, пусть со мной поговорит.
Сандокан знает все, он всемогущ, мне и в голову не пришло спорить. На другой день я опять взобрался на крышу школы и опять услыхал голос Таны, она звала нас из сада. Ни минуты не колеблясь, я тотчас же слез с крыши и предложил друзьям идти в сад. Тана принесла коврижку.
Прошло немного времени, и Тана перестала выходить в сад. Целую неделю она не показывалась. Я удивился, спросил Колдунчика, что случилось.