Дождь в полынной пустоши. Книга 2
Шрифт:
– Знаешь руку Даана? Откуда?
– Т-то дело прошлое, уж быльем заросло. Не все можно на белый свет выволакивать.
– Мне и не надо. Только если ошибся….
– Верно, его подпись. А писано не им, ручаюсь. Сами гляньте. Какая тут абель*, а какая тут. А дор? Один другому не близнец. И линии, и нажим какой? С наклоном беда, шатаются буковки. А у Даана рука легкая, но твердая. Так что не сомневайтесь. Письмо написали, а ему под росчерк подали. Но постскриптум инфантом добавлен.
– Может, знаешь, кто за него старается?
Декарт замолк, остерегаясь подобными
– И как нам работать?
– Г-гриффьер его, Мартин.
Знатный работничек, ничего не скажешь, - приятно поражен Колин.
– И руку Даана отличает и писаря знает. Подарок, да, и только. От кого только? И чем отдариваться? Шкуру с головы с заплетенными косицами прислать?
– А пахнут всегда так? — поморщился унгриец на мерзкий для него запах.
– Д-даан такого не переносит….
Хоть что-то в человеке человеческое, - радостно ему за инфанта.
– …М-мартина проделки. Пусть читают, да чихают.
Колин утвердительно кивнул, принимая ответ. С гриффьером знакомиться однозначно!
– О состязаниях в Краке можешь рассказать?
– Не посвящен…
Соврал, - явственно почувствовал Колин фальшь Декарта.
– …но остерегаться следует. В Яму разные попадают, и овцы и волки.
– Идем дальше. Где найти Сеньи?.. Хочу привлечь его в помощь для одной деликатной службы.
Унгриец собрался задвинуть припасенную басню про воровку, но получил упреждающий отказ.
– Не будет сыскарь на вас работать. Ни на вас, ни на кого другого, - уверил Декарт. И нисколько не врал.
– Ты разузнай. А будет или нет, с ним решу. Всякий человек продается, вопрос за сколько.
В концовку, и когда Декарта не посвятил. Дорога ложка к обеду. С обедом подгадать не проблема. Ложке пригодиться. Которая дорога.
– Он состоятельный человек. Может себе позволить не продаваться.
Э! Не порти впечатлений, - обиделся Колин на беспочвенное упрямство. Но, очевидно, с сыскарем Декарт знаком, и не шапочно.
– Разузнай, - не отступился унгриец.
– И не просто улицу и дом, а вынюхаешь от и до. Чем живет, чем дышит. Какие трудности, какие беды. С женой, с детьми, с соседями, с законом. Кому должен, кто должен ему. Чем хлеб зарабатывал, под что нынче подвязан. Под кого лег. Над кем поставлен или сам стоит. Все!
– Кое-что сейчас скажу. Сыскарь он отменный. На бейлифа раньше работал, и слыхивал опять тот его призвал.
– А говоришь, не работает.
– Отказал.
– Бейлифу?
– Б-бейлифу. У них свои счеты. Давненько было. У Акли шурина в канал спустили. За дело. Но тут вопрос, чей шурин. На рыбарей грешили. Оказалось, не они. Сыскарь в три дня обернулся. Бейлиф запомнил радение. Года не прошло, Сеньи бабу свою первую с полюбовником застукал, обеих прибил. Сперва ебаря. Сердце его сварил и мокрощелке своей скормил. А потом и её прикончил, от греха освободить. Баба что? Мусор. А вот п-полюбовничек из знатных оказался. На виселицу и потянули. Бейлиф не попустил. Сеньи на работу лют. С канальщиками бодался, с псарями. Лихого люда переловил-перетаскал, на три к-каторги хватит. А четыре года назад вновь женился. Молодуха ему
– Подробности?
– А какие п-подробности. Ему шестьдесят, а бабе т-тридцати нет. Жить умаешься, а уж дите здоровое заделать так и вовсе сил сколько надобно. Он и не сразу сподобился. Полгода пустая ходила. Может к кому и захаживала.
– А с Сеньи у тебя что? — угадал Колин не простые отношения именитого сыскаря и его нового работника. — Тоже быльем заросло?
– П-подсидел. Я у бейлифа в перваках ходил, а он объявился и все извини-подвинься.
– Не ужились?
– Ужились бы, коли деньги платили по справедливости. А не в один карман складывали. Меня и заело.
– Потерпел бы. Слыхал? Господь терпел и нам велел?
– Слыхивал и терпел. Сколько мог.
– В отставке?
– В-вышибли, - признался Декарт.
– Личные взаимоотношения мне постольку поскольку, но чем нынче занят, и как живет, выяснишь. Со всеми прилагающимися к грешному житию подробностями. Особенно про девчонку.
– Понял.
Чем бы тебя еще загрузить друг сердешный, побегать по округе?
– подумалось унгрийцу, слушая исчерпывающие ответы.
– Покуда будешь о Сеньи разнюхивать, поищешь некую девицу Моршан.
– Которая с инфантом путалась? — в который раз выказал похвальную осведомленность Декарт.
Богатый парень Акли, толковым народом разбрасываться, - полон недоверия и подозрений Колин.
– А может, и не разбрасывался, другую поручил. Хотя для столицы вряд ли секрет, с кем наследник спит или спал.
– Она самая, - подтвердил мастер наводить тень на плетень. — Говорят очень (дальше с легким придыханием) очень красивая девица.
Декарт не сдержался, глянул на унгрийца, как на убогого. Искать порченую девку, приударить за ней?
– Сразу, сходу, не получится.
– Сразу не требуется, - Колин продолжая отыгрывать заочно озабоченного, как бы невзначай кивнул на дом. Дескать, и привести некуда.
Амбиции провинциала, - заподозрил экс-сыскарь своего работодателя.
Да-да, именно они, - подтвердил бы Колин на Святом Писании кому угодно.
– Понял вас.
– Цена?
Деньги отличный реагент. Запросит мало, значит обязательно на прикормке у кого-то. О скромности и совестливости упоминать смешно. За гроши уличную грязь копытить, с восхода и до заката, да еще ночь прихватывать, простофиль нет. Много потребует - цены не знает ни себе, ни работе. Или жаден, что хуже.
– Двадцать штиверов.
Колин протянул Дескару кошель.
– Здесь тридцать. Про солера Туоза поспрашивай, - нагружал унгриец отработать излишки.
– Что-то конкретное?
– Как сказать? У нас взаимный интерес. Не скажу приятный. Приходить будешь раз в два дня, к полудню. Не окажусь дома, напишешь и отдашь Нумии. В запечатанном виде.
Идея с бумагой не очень понравилась Декарту. Колину тоже.
– И разузнай, где Хьюба Кусаку найти.
Декарт удивился, для чего барону нищенствующий воитель? Но за удивление ему наперед уплачено.