Дождь в полынной пустоши. Книга 2
Шрифт:
– Ч-чулочник обычно в Рыбаре пропадает. Там к его морде привыкли.
– Где это?
– За магистратом вниз по Карнавальной Лестнице, до конца и направо. Мимо не пройдете.
– И в завершения нашей приватной беседы, - собрался Колин подытожить знакомство и наем.
– Постскриптум к ней. У южных народов практикуется смерть от тысячи порезов.
– Никогда не слышал.
– Слышать это одно. Смотреть, то еще удовольствие. И лучше не испытать на собственной шкуре.
– Донести до меня важность помалкивать, не обязательно запугивать, - голос Декарта потерял ровность. В него добавили холода. Когда люди не верят, но понимают, все произойдет согласно
– Запугивать? Чтобы я запугивал, надо доказать свою ценность. Поставить передо мной нелегкий моральный выбор, лишить жизни столь изощренно или предложить шанс исправить допущенные ошибки.
– Постараюсь таким выбором вас не отягощать.
– А мне не тяжело будет. Если что.
Колин еще некоторое время прохаживался по аллейке в одиночестве, предаваясь размышлениям о дальнейшем. На ровной нити событий, ни узелка сомнений.
Планы что облака, на всякий день разные, - говаривал ему когда-то тринитарий, предупреждая о невозможности предусмотреть всего. И в этом рипьер ошибался. У кого как.
Зима скупа красками, оттого способна повергнуть любого в созерцательную меланхолию. Потянет к очагу, к подогретому хересу со специями, удобному креслу, теплому пледу, к любимой суке в ногах и не всегда это собака. А то обложиться подушками и заставить домочадцев носиться. Справляться о самочувствии и терпеливо сносить беспрестанное нытье. Щупать лоб, проверяя жар, таскать угостить всякие вкусности и совать разные гадости, под видом лекарств. Есть своя прелесть являться хозяином не только единственных шосс и сапог, а феода, чад и домочадцев.
Звук колокола подхваченный холодным ветром, напомнил об обеде. Используя приглашение инфанта за хлопушку, Колин сбил снег с плеч. Его не стоило убеждать, твердое владение пером превосходит мастерство владения клинком на порядок. А то и на два. В канцлеры, бейлифы, хранители казны дуэлянтов не назначают.
У дверей, накрывшись мешковиной от холода, унгрийца поджидала Векка.
– Саин, не сомневайтесь, Марек все сделает. Если порученное вами возможно выполнить.
– Не за Святым Граалем послан, - заверил Колин и загнал новую служанку в тепло.
Хирлоф, отписанный унгрийцу к титулу, достоянием не назовешь. Обременением. Впервые рассматривая недвижимость, у Колина возникла отчетливое понимание, довести жилище до ума не хватит и королевской казны.
Блеклое безрадостное, приплюснутое здание, лишено лепного декора и скромно одето в плети хмеля. Весной и летом зелень услаждала взор и смягчала зной, но осенью сухие желтые плети напоминали потеки ржавчины. Просевшая левая сторона дома пустила ветвистую немаленькую трещину. Её несчетно замазывали, заделывали мелкими камнями, но она проступала вновь, расползаясь дальше и глубже. Усадка фундамента перекосила рамы и, издалека строение напоминало кислую мину безызвестного святоши. Крыша разъехалась и потеряла часть черепицы. Битые куски валялись на отмостках вдоль стены. На чердаке полно голубей и помета. По обилию перьев и костей, птиц драли одичалые кошки и вездесущие крысы. Не гнушались ловить сизарей и бывшие хозяева, разнообразить скудную кухню. Из-за неустроенности, второй этаж фактически не жилой. Лишь в правом крыле оружейная, рукодельная и несколько спаленок. Одна для Янамари — с камином, другая с КАМИНОМ, куда запросто войдешь в рост, не кланяясь, хозяина. Комнату выбирал не Колин, а Нумия. И даже не очень скрывала почему облюбовала эту.
Так что коснись, принимать погостевщиков с ночевкой, а разместить негде. Благо их скорого появления не намечалось. Визиты родственников исключены, как собственно и друзей, за их полным
Обладал Хирлоф и скромными достоинствами. Имелся отличный винный подвал, держать коллекцию вин и морить за провинности слуг. В парадном холле выставлены латы и походные трофеи. Над собранием колесо потолочного светильника на триста свечей! Выходы в боковые коридоры оформлены резными арками. Правый вел в кладовые и хранилища, каморки для слуг. Левый на кухню, мыльню и, опять же, кладовки. Большей частью, пыльные и пустые. Вообще, такое количество кладовок вызывало недоумение. Что в них хранить? И на скольких? Но более остального радовала обогревная. У Колина сложилось впечатление, весь талант зодчего и все скудные деньги бывшего владельца ушли на обустройство этой залы. В ней… в ней просто здорово!
Усадьбу Колин осмотрел походя, догляд и хозяйствование взвалил на плечи Нумии. Та не преминула взяться, проявив хватку и характер. Её слушались. Ей подчинялись. Та, что спит с хозяином, на голову выше остальных жильцов.
Но даже представляй Хирлоф сплошные руины, Колин от них бы не отказался. Никто в здравом уме не отринул бы владеть дрянной усадьбой. Никчемные и донельзя запущенные владения здорово прибавляли титулу вес. Просто барон - наездник со шпорами, но без лошади. А с земельным куском, пусть, не больше морковной грядки или цветочного горшка, уважаемая личность. О доходах с, пашен и лугов лучше скромно умолчать. Не потерпеть бы разорительного и окончательного убытка.
Нумия расстаралась с кухней, но сервировкой руководила Янамари. Звонкий девчачий голос слышно далеко.
– Что ж ты такая бестолковая! — бранила унгрийка новую служанку. — Саин Колин не ест утятину. Хлеб положи сюда и только ржаной. Вино под левую руку.
Унгрийцу забавно. Оказывается, у него завелись привычки и предпочтения.
Когда это я перешел на ржаной хлеб и отказался от утятины?
– спросил и не смог ответить Колин. Мелочи доверяют подмечать другим, со стороны многое видней.
Воспользовавшись самозвано присвоенным статусом п’рова, в чьих правах и обязанностях не разобраться Королевскому Совету, Колин забрал Янамари к себе в качестве хале — вечной гостьи. Обидное звание тех, кого из сочувствия пускали к столу и ночлегу. И никакой тебе братской любви. Сплошной расчет. Добросердечие и великодушие редкие гости в человеческой душе, находить их в других и огульно приписывать себе.
Сплетен, к уже существующим, переезд добавил. Юную Аранко прямо сравнили с бесстыжей Маргаритой Валуа*, а Колину достались почетные лавры её братца-совратителя. Чужие домыслы унгрийца не беспокоили. Девочка понадобилась ему в качестве живца для меньшего Гусмара. Он рассчитывал свести близкое знакомство с папашей альбиноса. Родитель Габора обязан оказаться полезным. История с показной доставкой серебра в столицу не давала унгрийцу угомониться. Заглянуть в сундуки стало его идеей фикс. Он даже рассматривал вариант прямого нападения. Когда самый безголовый способ узнать правду, окажется наиболее продуктивным. Но пока и без сундуков с серебром хватало и забот и хлопот.
Послеобеденное время Колин уделил наработке подчерка. В его исполнении и гриффьер и инфант Даан писали без ошибок, помарок и исправлений. Отработать недочеты письма потребовались старание, усидчивость и двадцать листов дорогущей бумаги из Дьера.
Когда практика в каллиграфии поднадоела, за окном уже смеркалось. Колин не мешкая засобирался уходить.
– Вас ждать на ужин? — справилась Нумия, быть готовой к возвращению владетеля Хирлофа.
– Не уверен, - огорчил Колин женщину. Он не обманывал. Дел, как всегда, много.