Другая женщина
Шрифт:
Им редко удавалось встретиться в Лондоне, и она летала к нему в самые отдаленные уголки земного шара, делая огромные изнурительные перелеты с одного континента на другой, чтобы провести с ним хотя бы двое суток. Она снова и снова с удивлением открывала для себя, что, несмотря на всю свою самоуверенность, кипучую энергию и напористость, в глубине души он был очень уязвимым человеком, а порою даже беззащитным, что он нуждался в ласке и заботе, и сам должен был раздавать их кому-то. Он так заботился
– Ты нуждаешься в ласке и заслуживаешь, чтобы тебя баловали».
И его забота была ей приятна. Она ему безгранично верила, рассказывала все без утайки, делилась с ним всеми своими радостями и печалями. Она рассказала ему о своем детстве, о ревности к отцу из-за Крессиды и своих обидах на сестру. Она даже рассказала ему о своем щенке, о котором и сейчас, спустя столько лет, она вспоминала со слезами на глазах.
– У меня тоже когда-то был щенок, - сказал он, вытирая ей слезы, - но мой отец выбросил его, пока я был в школе. Я тогда чуть не покончил с собой.
Она не могла им насытиться и подчинила ему всю свою жизнь. Она забросила работу, друзей, махнула рукой на свою внешность. Всегда внимательная к своему виду и одежде, она перестала ходить по магазинам, посещать парикмахерскую. Друзья заметили происшедшую в ней перемену и забросали вопросами, намекая на таинственного любовника, но она лишь улыбалась в ответ, с ужасом думая, что будет, когда кто-нибудь откроет ее тайну. Она так завладела Тео, что он, по его словам, тоже забросил все свои дела.
– Я люблю тебя, - признался он как-то вечером, когда они, взявшись за руки, наблюдали, как солнце садится в Мексиканский залив.
– Я люблю тебя так, как никого не любил со дня смерти Дидре. Ты заполнила все мое существо, Гарриет. Я сам себя не узнаю.
– И я живу только тобой, и это навсегда.
Но случилось иначе. Они начали ссориться, недовольные собой и друг другом. Они скучали, когда не виделись, но стоило им встретиться, как ссоры начинались снова.
Он ревновал ее к настоящему, к ее молодости и к ее друзьям. Она ревновала его к прошлому, к его многочисленным женам и связям.
– Как же я могу не ревновать, зная твое прошлое, твои многочисленные увлечения?
– выкрикивала она, плача, когда он долгое время отсутствовал, или не звонил, или не был в том месте, где обещал быть.
– Господи, Гарриет, я же люблю тебя. Мне даже и в голову не приходило изменять тебе.
Или:
– Ради всего святого, перестань ревновать. Это я ревную тебя. Ты молода, красива, мне так и чудится, что ты занимаешься любовью с каким-нибудь юным шалопаем.
И она кричала в ответ:
– Но, Тео, как я могу с кем-то
Они мирились, решали, что в самое ближайшее время расскажут всем о своей любви, но шли дни, а они все откладывали, боясь показаться смешными, навлечь на себя гнев близких людей, и все оставалось по-прежнему. Страх всегда пересиливал любовь.
– Ну хорошо, - сказал он как-то вечером, когда, вернувшись в его квартиру, они снова ругались, после того как не нашли в себе мужества рассказать обо всем Манго, Крессиде, Джеймсу и Мэгги за обедом в доме Форрестов.
– Ну, хорошо, я трус и слабак, пусть так, но ведь и ты хороша, Гарриет! Ты вела себя не лучше. Так что мы оба виноваты.
– Да, я знаю, знаю, - сказала она, рыдая.
– Не понимаю, почему мне так трудно это сделать. Мне очень жаль, но я не могу пересилить себя.
– Ну, вот видишь, - сказал он, вытирая ладонью ее слезы.
– В этом есть что-то позорное, какое-то кровосмешение.
– Да, - согласилась она, - это ужасно.
– Все дело в том, что мы все время думаем об этом. Нам надо постараться не думать. Что позорного в том, что я люблю тебя, а я люблю тебя очень сильно.
– Я тоже тебя очень люблю.
– Возможно, нам стоит пожениться, - внезапно предложил он, и она посмотрела на него полными ужаса глазами.
– Вот это действительно будет ужасно, - сказала она.
– Мне никто никогда не отказывал, - сказал он, стараясь свести все к шутке, - ты первая.
– Он с улыбкой взглянул на нее и внезапно понял, что она говорит серьезно.
– Почему?
– спросил он.
– Что же тут ужасного?
– Мне противно быть пятой миссис Баган, - сказала она с отвращением.
– Но, ради Бога, почему?
– Потому что я… я вообще не хочу быть чьей-либо женой, а уж тем более твоей.
– Что за глупости ты говоришь?
– Я говорю правду.
– Мне казалось, что ты любишь меня.
– Я люблю тебя, но не хочу быть твоей женой.
– Но, черт возьми, почему?
– Потому что это абсурдно. В этом есть что-то неприличное.
– Ну ты даешь, - сказал он и ушел, хлопнув дверью. Он долгое время не появлялся и не звонил ей.
Она отлично понимала, что оскорбила его, но ничего не могла с собой поделать. Быть женой Тео казалось ей менее достойным, чем быть просто его любовницей. Когда она, наконец, дозвонилась до него и он согласился ее выслушать, она сообщила ему, что по-прежнему любит его и готова жить с ним.
– Но, Тео, - сказала она, - ты так обесценил брак, что быть твоей женой я считаю для себя позором. Давай будем жить как две независимые личности.
– Покорно благодарю, - ответил он и повесил трубку.