Дублинский отдел по расследованию убийств. 6 книг
Шрифт:
Бекка озадаченно вскидывает голову, прислушиваясь, нет ли в голосе подруги сарказма, но Джулия улыбается настоящей, открытой улыбкой. Секунда замешательства — и Бекка улыбается в ответ. Руки ее расслабляются, и голова Селены теперь покачивается почти незаметно.
— Я все равно не хочу выбирать продвинутую биологию, — говорит Холли. Она с наслаждением вытягивает ноги и кладет скрещенные ладони под голову. — Там заставляют препарировать овечье сердце.
"Ффууу…" — дружно, все, даже Селена.
Джулия прячет камешек в карман и встает. Чуть сгибает колени, взмахивает руками
В четверг Джулия блюет в самом начале психологической консультации, едва сестра Корнелиус заводит длинную, торжественную и изрядно путаную речь, в которой упоминаются ночные клубы, самоуважение и мнение Господа Иисуса насчет экстази. Джулия полагает, что вполне может обойтись без всего этого.
Телефон Селены все еще на том же месте. Крис прислал вполне предсказуемые сообщения. Она не ответила.
Джулия пишет: В 1 час ночи. На обычном месте. НЕ ОТВЕЧАЙ. Просто приходи. Отослав сообщение, она удаляет его из папки "отправленные".
Джулия планирует лечь в постель и позаниматься, потому что реальный мир никто не отменял, и нравится это козлу Крису и дуре Селене или нет, но экзамены все равно придется сдавать, и сегодня это даже несколько утешает. Но вместо этого засыпает, мгновенно и глубоко.
Просыпается она, когда остальные влетают в комнату, а в коридоре галдят девчонки.
— Боже милосердный! — Холли хлопает дверью. — Нет, вы вообще поняли, о чем это? Рона слышала, как чья-то кузина стояла где-то в очереди за чем-то и парень из One Direction, тот, с дебильной прической, взял ее за руку. Нет, не женился — только прикоснулся. И все. У меня уши в трубочку свернулись. Привет.
— У меня рецидив. — Джулия садится в кровати. — Если хочешь доказательств, подойди ближе.
— Да ладно. Я же ничего не говорю. — На этот раз ей, кажется, не очень любопытно, что происходит с Джулией. Взгляд ее устремлен на Селену, которая копается в гардеробе, склонив голову так, что волосы закрывают лицо. Руки движутся медленно, как будто ей невыносимо сложно сосредоточиться.
Холли не идиотка.
— Эй! — Джулия встряхивает затекшей рукой. — Если вы намылились в "Корт", не купите мне наушники? А то я подохну от скуки, если придется торчать тут еще и без музыки.
— Возьми мои, — предлагает Бекка. Бекка тоже не идиотка, но происходящее — мимо нее, это для нее запредельные сложности. Джулии хочется зарыть Бекку поглубже в одеяло и спрятать ее там, в теплом безопасном убежище, пока все не кончится.
Холли продолжает наблюдать за Селеной.
— Не, твои не хочу, — говорит Джулия, и ничего не поделать с гримасой боли на лице Бекки. — Они жмут. У меня, видимо, уши неправильной формы. Хол? Не одолжишь мне десятку?
— А, да, конечно, — реагирует наконец Холли. — Какие тебе купить?
— Такие красные, как у меня были раньше. И колы прихвати,
Это должно бы их задержать на какое-то время. Красные наушники продаются в "Корте" в одном-единственном месте, маленький магазинчик гаджетов на самых задворках верхнего этажа, последнее место, куда заглянут случайные посетители. Если повезет, они едва успеют, чтобы собрать учебники для домашних заданий, и Джулии достанется всего несколько секунд общения.
Осознание того, что она пытается избегать лучших подруг, наваливается новым приступом сонливости. Звуки доносятся издалека: что-то говорит Холли, Бекка хлопает дверцей тумбочки, где-то в коридоре продолжает тараторить Рона, а кто-то поет, мелодично и быстро, мне осталось только, мне осталось только… И Джулия засыпает.
Ночью, после того как погасили свет, Джулия догадывается, к чему были эти приступы слабости и сонливости: сейчас она бодра и полна сил и не станет клевать носом, даже если устанет. А прочие, вымотанные прошлой ночью, выведены из игры.
— Лени, — тихо зовет она в темноту. Понятия не имеет, что скажет, если Селена вдруг откликнется, но ни звука в ответ.
Громче:
— Лени!
Тишина. Только дыхание, медленное и ритмичное, мерное посапывание, как будто их накачали снотворным. Джулия свободна. Никто ее не остановит.
Она садится на кровати, одевается. Джинсовые шорты, топ с глубоким вырезом, "конверсы", розовое худи. Джулия занимается в школьном театре, ей известно, насколько важен костюм.
Стекло над дверью матово светится серым от дежурных лампочек в коридоре. Джулия заставляет их вспыхнуть ярче и оглядывается на подруг. Холли вытянулась на спине, Бекка свернулась клубочком, как котенок, Селена — ворох золотых волос на подушке. Ровное сопение стало громче. Выскальзывая в коридор, Джулия люто ненавидит их всех.
А в парке все сегодня иначе. Тепло и чуть ветрено, луна громадная и слишком близко. Каждый шорох звучит резче, словно адресован именно ей, испытывает; ветки трещат в кустах, проверяя, подпрыгнет ли она испуганно, листья шелестят вслед, вынуждая оглянуться. Что-то кружит среди деревьев, издавая пронзительные крики, от которых мурашки бегут по спине, предупреждают о чем-то. Но Джулия давно перестала бояться того, что может скрываться в парке, и вообще позабыла, каково это. Она ускоряет шаг и убеждает себя: это лишь потому, что она сейчас в одиночестве.
Она приходит на поляну заранее. Прячется за одним из кипарисов, прижимается к стволу, слушая, как сердце стучит прямо в кору. Пронзительный крик преследует ее, раздается где-то вверху, в кронах деревьев. Джулия пытается разглядеть, но нечто неведомое движется слишком быстро, она успевает лишь краем глаза поймать тень длинного тонкого крыла.
Крис тоже явился пораньше. Джулия за милю расслышала его шаги — по крайней мере, она уповает на всех святых, что это именно Крис, потому что в противном случае это нечто иное, размером с оленя, ломится через кусты, не заботясь, что его могут услышать. Она впивается зубами в кору кипариса, чувствуя на языке вкус, смоляной и едкий.