Дураки
Шрифт:
— Люди не нравятся или из принципа? — спросил Капитан с нескрываемым сарказмом.
Виктор Евгеньевич вспомнил приемную Титюни (двери напротив), в которой ему недавно пришлось побывать, потом свою «справку о доходах», с которой он так облажался,и вслух подумал:
— Настолько не нравятся люди, что уже из принципа.В этот момент в кабинет гуськом заходили приглашенные на совещание. Первой — Лаврентия Падловна — с улыбкой уличной проститутки, затем Александр
Войдя, они выжидательно встали возле дверей. Их вид свидетельствовал о готовности сотрудничать— с любимым «Артефактом», с горячо любимым Капитаном и всенародно любимой властью. До гробовой доски.
Капитан посмотрел на них с тоской матерого армейского майора, которому только что приказали выбить противника с хорошо укрепленных позиций, имея в распоряжении команду из инвалидов и необученных блядей.
— Вот видите, — сказал Дудинскас, довольный, что может смягчить невольно сорвавшуюся грубость в адрес всенародного режима. — Разве с этимиможно работать?
— Вы свободны, — сухо сказал Капитан.
Повод для оптимизма всегда есть. На дне рождения Паши Марухина, уже перешедшего в «Артефакт» на должность официального консультанта, гуляли в Дубинках допоздна, а потом, отправив домашних, еще поехали в баню. Оглядев их сугубо мужскую компанию, Паша решительно заявляет:
— Не, ребята, мне с вами не по пути. Я—к падшим женщинам.
Рано утром появляется взлохмаченный, мятый:
— Проснулся, пытаюсь поднять голову, чтобы посмотреть на небо, а там — земля!
Отъехал Паша, оказывается, недалеко и благополучно приземлился в первом же кювете, крышей вверх. Так, головой вниз, и заснул.
Паша вообще человек «везучий», но на этот раз ему повезло особенно, потому что не очень далеко уехал.
— Еще неизвестно, чем бы все кончилось. И у Дудинскаса со Станковым неизвестно, чем бы все кончилось, согласись они в тот день на совместное производство под крышей Управления хозяйством. Или хотя бы начни обсуждать с Леонтием Капитаном условия...
— В продолжение темы, — сказал Гоша Станков, когда они вышли из кабинета Капитана. — Я все думал о нашем разговоре. Так вот, если ты хочешь играть по своимправилам, я знаю, что тебе нужно делать. Снова иди в политику. Меняй власть.
— Это мы уже проходили ...
Весной, в преддверии новых парламентских выборов, без всякого предупреждения в Дубинки приехал Симон Поздний.
Где-то к концу первого года работы в «Артефакте», совершенно отключившийся от «уличных боев» и митингов Дудинскас среди подчиненных обнаружил человека, который не слышал про Народный фронт. Он был так удивлен, что тут же опросил буквально всех артефактовцев. Невероятно, но ни один из них, кроме Вовули, про
Виктора Евгеньевича это потрясло и заставило оглянуться. Совсем недавно он своими глазами видел тысячи людей на митингах, ощущал перемены,отмечал, как много Симону Позднему с его неформалами удается, как становится «популярной» еще недавно считавшаяся стыдной мова, как трепещут на солнце бело-красные стяги, которых с каждым днем становилось все больше... Но вот всего лишь шаг в сторону — другая жизнь, иные интересы. Политики живут в собственном, отделенном от общества пространстве-времени...
Оглянувшись, Виктор Евгеньевич обнаружил, что местные в Дубинках не знают, что уже давно нет царя... то есть, конечно, слышали, что его нет (Ленин сбросил), но как бы и не знают — не придают этому значения.Для них и немцы были обычнойсменой порядков — в бесконечном ряду начальников и ничего не меняющих перемен. Вспоминая немцев, партизан, полицаев, советских, говоря о нынешних и непонятно каких,в деревне их не вполне различают, называют они,а если и подразделяют, так только на плохихи хороших.
Соседка Анна Павловна рассказала ему, что, когда плохойполицай навел на нее (она стояла с дочкой на руках) автомат, хорошийнемец ударил его прикладом по голове, потому что у него тоже была дочка, он и фотографию показал.
Не то что с перестройкой— с самой войны здесь ничего не изменилось. На столе у Анны Павловны все та же буль6а, та же шкварка, только теперь уже без простокваши, так как коров в деревне никто не держит, и чай без сахара, так как денег на сахар теперьнет...
Но Симона Позднего как раз знали. Собрались у дома Дудинскаса, даже из-за реки подошли, смотрели с удивлением, пытались потрогать. Всех видели — и Лонга, и Месникова, и генерал-полковника от безопасности Горова, и даже районных царей,но как бы не замечали. А этот отчего-то показался,произвел впечатление.
Может быть, потому, что в стороне, одиноко и не приближаясь, стоял комендант их хозяйства, отставной полковник Петр Петрович Захаренко, придерживая рукой самодельный бело-красный флаг...
Симон Поздний ходил по объектам,собранный и деловой,каким никогда раньше его Дудинскас не видел. Расспрашивал всех подробно — про жизнь, про зарплату, про то, как вообще работается, и очень похож был на прежних партийных.
День выдался удачный: и кирпич подвезли, и раствор, и тракторы на поле гудели. А тут еще приехали шабашники и принялись под присмотром архитектора Дергачева с художником Борисом Титовичем настраивать механизм ветряка.