Дураки
Шрифт:
Производственное совещание прекратилось, совещаться больше было не о чем, производства у них уже не было, v них была только прибыль.И налоги, налоги, налоги — на всю оставшуюся жизнь...
— Дурак или назло? — спросил Станков, когда Агдам Никифорович победоносно вышел.
— Не могу поверить, чтобы назло, — заступилась за Агдамчика сердобольная Ольга Валентиновна. — Ну какой же вы, Георгий Викторович! Разве же так можно о товарищах?
Тут же Дудинскас помчался к налоговикам, где, буквально стоя на коленях, вымолил вернуть отчет обратно, сославшись на бухгалтерскую ошибку. Когда
Просоветовавшись часа два, пригласили Агдама Никифоровича, и Дудинскас доложилфинансовому директору только что намеченный план, согласно которому бухгалтерии предстояло срочно произвести (в соответствии с письмом Министерства финансов, о котором Агдамчик конечно же знал, но которое «упустил из виду») переоценку производственных запасов. То есть пересчитать весь бухгалтерский баланс, подставив в него реальные, в десятки раз выросшие из-за инфляции цены на бумагу, краски и прочие материалы, которые «Артефакт» закупал и расходовал, а Агдам Никифорович по той же цене списывал, нимало не заботясь, что вчерашний рубль уже давно превратился в десятку, а позавчерашний даже в сотню.
Придуманный Гляком с Марухиным пересчет сразу увеличивал затраты и как минимум вшестеро снижал прибыль, отчего налоги уменьшались до разумных пределов.
При слове «разумных» Миша Гляк поморщился, как от зубной боли: ничего «разумного» в том, чтобы платить налоги, он не видел. Но Паша Марухин его усовестил, проявив по отношению к государству великодушие:
— Нельзя же, как эти,забирать все, — произнес он печально, вспомнив, видимо, историю с «Кометой-пиццей».
Агдам Никифорович, обиженно насупившись, встал.
— Ну я пошел, у нас там работа кипит, а мы здесь с вами разглагольствуем...
Станков взглянул на часы:
— У вас сегодня на первое щи или борщ «украинский»?
— Вы напрасно меня здесь подначиваете, Георгий Викторович. — Хотя... — он с ненавистью глянул почему-то на Дудинскаса: — Мы, конечно, понимаем, у нас работаете только вы...
После чего Агдам Никифорович с достоинством удалился — пересчитывать себестоимость и переделывать баланс.
— Сколько он у вас получает? — спросил Паша, когда Агдам вышел.
— В месяц выходит что-то около пятисот «зеленых», — ответил Дудинскас, — не считая десяти процентов учредительских, ну и всяких прочих льгот, вроде выплат за аренду его собственной машины.
Машину Агдамчик берег, как невесту, и никуда на ней по служебным делам (то есть без толку)не ездил, хотя запчасти и бензин за счет фирмы исправно покупал. Кроме всего, ему построили в Дубинках дачный домик, который, подсчитывая, по просьбе Дудинскаса, личные доходы, Агдам Никифорович всегда забывал учитывать...
— Так много платить нельзя, — сказал Гляк.
Виктор Евгеньевич и сам замечал, что всякий раз, когда, проявив слабинку, он выплачивает кому-то больше, чем тот заработал, дело заканчивается увольнением.
— Нельзя переплачивать, — согласился с другом Паша Марухин. — Людям много платить вредно.
— Ну да, — съязвил Станков. — Их надо держать в черном теле. Тем более таких, которые на
— Я не об этом, — остановил его Миша Гляк. — Я о другом. Агдамчик ведь не верит ни одному вашему слову. И считает просто: если вы даже ему столько платите, сколько же загребаете сами? Он же вас всех из-за этого ненавидит. Мой тебе совет, — произнес Мишка Гляк убежденно, — кончай богадельню.
Убежденность Миши Гляка была отнюдь не беспочвенной.
Недавно его фирме предложили по дешевке закупить репчатый лук для сотрудников. Тут же, прикинув выгоду, Гляк поручил секретарше составить список: кому сколько надо. Кому пять кило, кому десять, а кому, если семья большая или на тешу да свояков, и все пятьдесят. Деньги постановил вычесть из зарплаты.
Но тут подошел революционный праздник 7 ноября, который никто не отменял, только стали как-то иначе называть, и Мишка Гляк решил народ в совковый праздник посовковому облагодетельствовать. Дай-ка я этот лук трудовому коллективу к празднику подарю, пустяк, конечно, но людям приятно.
Назавтра коллектива у Гляка уже не было, а был развороченный улей. Все перегрызлись, несмотря на праздник. Это как же: мне пять кило, а ему пятьдесят?! За какие заслуги? Неважно, кто на сколько записался, думали-то, что за деньги, а тут за так... В конце концов коллективно постановили... снести весь лук в контору и поделить поровну.
— На ошибках учатся, — сказал Гляк, вспомнив эту историю. — Ты, Виктор Евгеньевич, поступай, конечно, как хочешь. Но сколько ты своего Агдамчика ни подкармливай, финансы тебе придется вести самому: называется — неразделяемая ответственность...Иначе он тебя подставит. Если уже не подставил...
Эх, тут бы Дудинскасу прислушаться, хотя бы насторожиться.
Всякий раз, когда они со Станковым вляпывались— по неведению и «отсутствию базового образования» [65] , выпутываться помогали Гляк с Марухиным. В конце концов им это надоело, приятели решили, обобщив свой опыт, устроить Виктору Евгеньевичу занятие «по прикладной экономике и финансам периода начального накопления капитала» ,потребовав, чтобы он старательно все законспектировал, несмотря на то что ликбез проходил в бане.
65
В их радиоинституте ничему такому не учили.
Разделив листок на две колонки, в левой Виктор Евгеньевич прилежно записал под диктовку все известные способы увеличения затрат, а в правой — уловки по уменьшению доходов.
— Если размер налогов зависит от прибыли, то есть, грубо говоря, от разницы выручки и затрат, — тоном профессора втолковывал Гляк, — то и младенцу должно быть понятно, что выручку по бухгалтерии нужно занижать, а затраты как бы увеличивать.
Выручку можно занизить, продав свою продукцию посреднику, скажем, вдвое дешевле ее цены, а затраты — завысить, купив опять же у посредника расходные материалы, скажем, вдвое дороже, чем они стоят.