Двадцать и двадцать один. Наивность
Шрифт:
– Смиритесь, наша жизнь состоит из потерь.
– Только потерь? – лукаво спросил Коба. – Многие философы утверждают, что именно из находок и потерь.
– Дураки все ваши философы! Находки посылаются нам для того, чтобы мы их теряли, дабы нас морально сло-мить, – продиктовал Дзержинский по слогам. – Знаете, как этому отплатить?
– Как же?
– Всегда говорите, что вы счастливы, – Феликс безмятежно закрыл глаза и вздохнул. – Наслаждайтесь каждым прожитым днём вашей жизни. Этим солнцем, которое рано или поздно погаснет, этим снегом, который обязательно растает. Мысли – материальны. Без капли наивности говорю:
– Вы – фаталист. Вы верите в предзнаменование?
– Да.
– Но при этом вы не верите в бога.
– Я верю в себя и в предзнаменование судьбы – а это и есть Бог. У Него нет религии. Ни католичества, ни православия, ни христианства в целом – ничего иного. Религия, как говорит Владимир Ильич – опиум для народа. Вы помните Библию, помните десять заповедей Моисея, половину из которых можно выбросить из контекста, а другую половину – объединить? Это попытка контроля масс, ничто иное, как манипулирование сознанием: народу говорят, что делать нельзя, что делать должны под видом того, что где-то на небе есть создание, которое за всеми наблюдает, и если человек совершил что-то вопреки заветам божьим, то бог это видит и награждает вечными муками в аду. Народу запрещают свободно мыслить. Посмотрите, вокруг, Иосиф: прошёл лишь месяц после восстания, во многих районах до сих пор остались пережитки буржуев и монархов – насилие, голод, рабство, национализм, публичные дома. Если следовать логике, то всё создал бог. Так он всех любит, такой Господь великодушный!
– Так считают и другие? – сощурив глаза, спросил Коба.
– О чём вы?
– Тогда, в Разливе, мы говорили не только об этом. Вы говорили о том, что мои враги ближе, чем кажется. Иллюминаты – это не только Керенский и буржуа с императорами. Это сионисты. Это наша партия. Я был в неведении: ни соперники, ни люди, которых я считал друзьями, не сообщили об этом, а вы, будучи мне никем – вы сказали. И потом, вы разговаривали с товарищем Свердловым об оккультизме. Мне это показалось довольно странным, я не стал тогда ничего выяснять, а теперь желаю знать. Поэтому я пришёл именно к вам.
– Вы не в ордене, так с чего вы взяли, что я могу вам помочь?
– Вы – иллюминат, я понял. Но вы единственный человек, кому я могу доверять.
– Не считайте меня своим другом, ибо от меня не последует никакой взаимности! – воскликнул Феликс, почувствовав, что Коба хочет надавить на него, посредством сантиментов и эмоций.
– Я помню – вы не верите в дружбу, но я рассчитываю хотя бы на ваше товарищество, – тут же поменял тактику большевик. – У нас с вами одна цель – сделать страну лучше и навсегда освободить её от тирании буржуев и царей. Мы скованы одной цепью.
– Что вы хотите? – прямо спросил Феликс. Коба понял: прямота за прямоту, откровенность за откровенность.
– Расскажите об ордене. Я не могу спросить об этом у Каменева, Зиновьева, Свердлова, так что прошу простить за наглость.
– Давать кому-то второй шанс – это как давать вторую пулю тому, кто в вас не попал с первого раза. Я понимаю, почему вы не хотите мириться с ним и с другими. Они вас ранили, солгав. Но продолжим: что конкретно вы бы хотели узнать, так как история ордена необъятна.
– Во-первых, – Коба задумался,
– Вы помните это слово?
– Макбенак. Да, кажется, оно звучало именно так.
– У всего, даже у слова есть своя великая, ни на что непохожая история, но я постараюсь сократить её до минимума, и чтобы вам было понятно.
“Хирам – сын вдовы” – ключевое понятие для нас. Хирам разделил всех рабочих-строителей на три разряда, чтобы они получали награду в соответствии со своими способностями и усердием. С каждого – по способности, каждому – по потребности. Каждый разряд: Ученики, Подмастерья и Мастера имел свои ритуалы посвящение, жесты и слова, служившие паролем для опознавания.
Но вот пятнадцать подмастерьев, непосвящённых в степень мастера, решили любой ценой выведать пароль, который сообщался только третьему разряду, надеясь узнать секреты мастерства каменщика. Кроме того, заветные слова повышали награду. Так они захотели стать Мастерами выше положенного срока, хотя сами были очень ленивы и неумелы. Впоследствии только двенадцать подмастерьев отказались от своих жестоких замыслов. Остались трое: Юбела, Юбело и Юбелум.
Они заметили, что руководитель строительства каждый вечер задерживается в возводимом здании. Заговорщики, вооружившись молотками и дождавшись, пока выйдут другие рабочие, закрыли три выхода из священного помещения и стали угрожать Великому Мастеру.
Хирам отказался назвать заветное слово подмастерьям, один из них тяжело ранил его, ударив молотком в левое плечо. Мастер попытался спастись, но другой подлец нанес удар по правому плечу и сбил с ног. Хирам ещё имел силы, чтобы настичь третьего выхода, но его настиг третий убийца, ударивший прямо в голову. Мастер погиб, сохранив до последнего верность долгу. Перед смертью лишь воскликнул: “Поможет ли кто-нибудь сыну вдовы?!”
Поскольку было ещё светло, убийцы спрятали тело под кучей камней. Потом они решили перетащить его подальше. Ровно в полночь преступники закопали тело Мастера далеко за городской стеной Иерусалима на одной из близлежащих гор. Убийцы бросили рваную ветку акации в целях маскировки.
Соломон спустя семь дней обеспокоился пропажей своего главного Мастера. Все работы временно прекратились, ибо никто не знал планов на следующий день. Царь послал девять мастеров на поиски пропавшего Хирама. Они разделились на три группы по три мастера в каждой, и каждая направилась по трём разным направлениям. Первая группа, отправившаяся на Восточный холм, присела отдохнуть. Вдруг они увидели, что земля на холме недавно вскопанная, благодаря брошенной акации, подмастерья нашли убитого Хирама. Опознан он был по золотому кинжалу, который носил, как украшение.
Три мастера посчитали, что убийцам удалось узнать тайное слово мастера. Они решили поменять пароль на ту фразу, которая будет произнесена первой из них при поднятии тела. Когда один из мастеров хотел поднять труп и коснулся рукой указательного пальца руки убитого, то кожа на нём отделилась от костей и осталась на руке. Прикоснувшись к запястью правой руки Хирама и увидев, что мясо отошло от кости, третий из мастеров воскликнул: “Макбенак!”, что означает “Труп истлел”. Эти слова с тех пор стали новым паролем мастеров. С тех пор это слово переходит из поколения в поколение ордена.