Двадцать и двадцать один. Наивность
Шрифт:
– Но, товарищи, эта тема непосредственно касается и нас. Разве у нас нет цели?
Шеф резко взглянул на Григория. Он опешил, запутался в своих мыслях.
– Есть… – лишь смог пролепетать юноша.
– Разве мы не хотим спасти страну, в которой мы живём, родились и выросли? Разве это не наивность?
– Это безумие, мы бредим победой и новой страной, – улыбнулся «зелёный», обмениваясь взглядами с Савицким.
– Но именно в этом наша сила! Мы мыслим нестандартно, мы, не боясь, мечтаем! Да нас никакими СМИ
– …«ни пули нас, ни ветер не пугают, идём к мечте гигантским шагом»? Тогда даже большевики не были такими наивными, как мы.
– Они были ещё наивнее. «Ещё смелее и фанатичнее, ещё умей и фантастичнее», поэтому не боялись они ничего: ни временного правительства, ни тюрьмы, ни смерти…
И вновь разгорелся массовый диалог по поводу восхищения храбрости, гениальности и лихом прошлом. Шеф удовлетворённо кивнул, он знал, когда просыпаются абсолютно все и при этом обсуждение заходит в историю, при том не все партийцы знали её, но всё равно были включены в разговор, то можно было сворачиваться.
– Кажется, что наши бытовые партийные вопросы исчерпаны, если разговор пошёл в сторону большевиков. Подошло наше собрание к своему завершению, давайте быстренько подведём итог и по домам.
– Роль Испании станет известна в скором времени, средства для агитации у нас имеются, а наивность – это неплохо, – пропел Григорий, разгорячено подпрыгивая на месте.
– Хорошо, на этом всё. Не смею вас больше задерживать.
– До свидания.
– До завтра, Пётр Геннадьевич.
Масса социал-демократов валом покидала зал, всё ещё обсуждая друг с другом насущные, актуальные для них, но не актуальные для остального общества темы.
– Виктория, останьтесь на несколько минут, – окликнул девушку шеф. Она обернулась, покинув волну однопартийцев.
– Да, Пётр Геннадьевич.
– Расскажи подробнее, как к вам попал Орлов? – Заславский рукой указал Виктории на стул. – Я вижу, что ты не распространяешься об этом среди других наших коллег, есть повод не доверять нам?
– Ситуация непростая, – Виктория села за стол, напряжённо заламывая пальцы. – Михаилу всего несколько месяцев назад исполнилось 17, он явно ничего не знал о нас, о работе Николая, а когда его арестовали по наводке иллюминатов, Михаил пошёл мстить и стал свидетелем убийства. Я не знаю, как он сбежал от них, видимо, судьба… В общем он обратился ко мне за помощью.
– Вы были с ним знакомы раньше? – спросил шеф, хитро улыбаясь.
– Да, виделись один раз, – тихо отозвалась она не без доли отвращения. – Вы прекрасно знаете, что к серьёзной работе его рано подпускать, он совершенно ничего не знает, «дегенерат» по-вашему.
– Поэтому я и направил его под твою опеку. Как его успехи в истории?
– Не спрашивайте, стараюсь как могу, но… у нас пока только август.
– Август, какого года?
– Семнадцатого.
Шеф удручённо
– Это нехорошо. Иллюминаты ждать не будут, а у нас никаких зацепок.
– Но лучше уж так, чем ничего, – оправдывалась Виктория. – Он очень молод, такие потрясения пережить способен далеко не каждый, его иногда посещает брат, но разве это может помочь? А ещё его ищут, как подлого преступника, все газеты пестрят.
– Подожди, я думал, у Николая один сын.
– У Михаила есть старший брат, но мне странно, почему в розыске один Миша.
– Скорее всего, потому что он совершил покушение на представителя власти, а о втором сыне все забыли.
– Иллюминаты ничего не забывают, они не наивны – в своём культе у них говорится об этом…
– Ладно, Бог с ним, раз некуда идти, пусть остаётся, мы же не звери. Всё, спасибо, можешь идти.
Виктория кивнула, поспешно удаляясь из зала. Ей пришлось ночевать в штабе на всякий случай, если вдруг сыворотка памяти на Свиридове подведёт. Спустившись на лифте в подвал, она обнаружила, что сам Михаил не один. Это был второй визит Сергея, который, решила Виктория, мог свободно передвигаться по городу, ибо его не преследовали.
– Вы здесь, да? Не буду вам мешать, – холодно отозвалась она, проходя к столу, где стояла клетка с крысой.
– Буду вам признателен, – Сергей недовольно кинул взор на животное, отодвигаясь от него, дав проход к нему Виктории.
– А что у вас произошло? С чего это резкое собрание? Насчёт Свиридова? – встрепенулся Миша, откладывая в сторону какой-то документ.
– Нет, до него дело так не дошло. Нечего больше о нём говорить, – отрезала Виктория, наклонившись к клетке, просовывая между прутьями кусочки яблок. Орлов-старший недоумённо глядел на них, почёсывая щеку.
– Поделитесь со мной, кто такой Свиридов?
– Вы не…
– …Свиридов это полицейский, который в квартиру Виктории вломился, – перебил девушку Миша, размашисто жестикулируя. Дементьева тяжело вздохнула и решила больше не участвовать в диалоге братьев, её это слишком утомило.
– А ты был там?!
– Я могу за себя постоять!
– Снова рискуешь? Или ты окончательно здесь сошёл с ума!
– Я пойду, попытаюсь поработать, – тихо сказала она, вынимая из тумбочки жёлтую папку, рассчитывая на то, что её никто не услышит.
– Постойте, барышня! – одёрнул её рыжий. – Никуда вы не пойдёте. Вы обещали, что мой брат у вас будет в безопасности!
– Что вы от меня хотите? Оправданий? – возмутилась Виктория, ставя руки в боки. – Спешу огорчить, объяснятся я не буду. Вы – непартийный, Серго!
– Я догадался, к чему вы клоните! Спешу осведомить, я не собираюсь вступать в вашу партию, – язвительно процедил Сергей, наклоняясь до уровня её лица. Она сощурила глаза и произнесла игриво
– Ох, не зарекайтесь...