Двадцать и двадцать один. Наивность
Шрифт:
– Боже мой, даже до них добрались, – с сожалением произнесла девушка, опустив глаза. Сложно было узнать тот прежний дом, в котором когда-то царила невероятная идиллия и взаимоуважение.
Никогда ещё Миша не видел такой потухший холодный камин, который теперь казался чёрной бездонной дырой. Сколько он себя помнил, в их квартире всегда был тёплый и уютный свет, папа его сидел в кресле, читая что-то наверняка познавательное и умное. Чтение было одно из его любимых занятий. Очень часто он брал сына к себе на колени и рассказывал о самом интересном, что есть в мире, наверняка из
Особенно сложно было осознать, что этим мгновением никогда не суждено было повториться, что света в том доме уже нет и папы тоже нет.
– Кабинет оцеплен, господа! – торжественно провозгласил Сергей, разводя руками в стороны, прервав бушевавшие в сознании Миши воспоминания.
– Сорвите эту штуку, – решительно скомандовала Виктория, указав на ленту.
– А если сигнализация сработает? – испытывающее спросил старший Орлов.
– Какая сигнализация? Сами подумайте, кто бы на неё деньги выделял? Рвите, давайте, не бойтесь.
– Я прошу заметить, что я не боюсь, а проявляю-с бдительность! – с иронией начал оправдываться Сергей, что его брата абсолютно вывело из себя.
– Хватит выпендриваться, тошнит от твоей интеллигенции, как буржуа, честное слово.
В доме воцарилась мертвая тишина, и Сергей и Виктория невольно переглянулись между собой.
– Чувствую печенью, пора бы тебе сократить чтение заметок большевиков, – проговорила Виктория, опасливо отстраняя взгляд от глаз старшего Орлова.
– Говорить интеллигентно, Миша, это прекрасно, изумительно, великолепно…
– И всё же я согласна с тобой, Мишка. Меньше нужно ораторствовать и больше делать. Уже пять минут на одном месте топчемся, а всё из-за какой-то ленты! Вас Львом нужно было назвать, а не Сергеем. Открывайте!
Подведя глаза к потолку, Сергей разорвал ленту и толкнул двери, ведущие в кабинет... Такого обращения со старыми вещами никто не ожидал, неудивительно, что поднявшаяся пыль вызвала защитный кашель и слезотечение у обыкновенных людей. Прикрывая нос и рот рукой, Виктория, перешагнув книги, разбросанные на полу, пробралась к середине комнаты.
– Знаете, где ваш отец хранил документы?
– Естественно, как-никак мы его дети, – откликнулся Сергей, идя следом за девушкой. – Вот, видите стену напротив книжного шкафа, там раньше висела видимо ваша картина – клён и красные рябины на фоне осеннего пейзажа, «Аллея в октябре», кажется. Любимая картина папы. Он очень ценил искусство, был поклонником и коллекционером многих произведений и небольших скульптур, но… он часто говорил: «весь этот дорогостоящий, пафосный абстракционизм и мазня – ничто в сравнении
– А если обрезать вашу вдохновенную речь ближе к тому моменту, в которой ваш отец говорил о документах? – холодно перебила Сергея девушка. Похоже, она не лгала о том, что ей искусство даже своё безразлично.
– Так если вы приглядитесь, то увидите на той стене отблески сейфа…
– Сейф, ну конечно, без очков не вижу и не соображаю, – хлопнула себя по лбу девушка. – Знаете пароль?
– Знаю, конечно, – с гордостью напел Сергей. – А вот правоохранительные органы, видимо нет. Сейф-то целый. Семь, один, девять, один, ноль, один, шесть и два.
Прослушав код, Виктория хитро и довольно растянулась в улыбке. Она подошла к сейфу и без просьбы повторить начала набирать цифры.
– А вы не задумывались, почему именно такой код придумал ваш папа?
– Я про код не знал вовсе, – печально сказал Миша.
– Ну, естественно. ФСБ наверняка перебрала все даты рождения. К тому же сейф встроен в стену, и относить его к специалистам по вопросам вскрытия не удалось.
– Вводить дату рождения в пароль? – рассмеялся Сергей, облокачиваясь на стену. –Только полный тупица мог это сделать, тем более на сейф с относительно ценными документами.
– Но ваш отец же ввёл дату рождения в пароль…
Сергей оторопел, пытаясь состыковать цифры и только что сказанную фразу девушки.
– Беру свои слова назад, это… дата рождения?
– Да, и можно было бы догадаться об этом сразу, если знаешь элементарную историю. Шифр перевёрнут, вот посветите мне, – Виктория вынула из сумки блокнот с ручкой и начала записывать. – Смотрите, код звучал так «71910126» если посмотреть наоборот, то получается…
– Два, шесть, один, ноль, один, девять и семнадцать, – закончил Михаил. Увы, эта дата ему ничего не говорила.
– ФСБ никогда бы до этого не додумалось, разве не гениально?
Лампочка на сейфе загорелась зелёным светом, дверца была открыта. Все ринулись вынимать содержимое.
– Серёга, папа о нас позаботился! – радостно воскликнул Мишка, разглядывая пачки отечественных банкнот. Виктория же рассматривала исписанные листы бумаги, лихорадочно и взволнованно листая их, не произнося не слова. С каждым просмотренным листом её глаза становились всё больше и больше.
– Das ist wunderbar! (Это потрясающе) – глухо вырвалось из уст Виктории. Похоже, её внутренней радости не было предела.
– Что-то важное нашли? – поинтересовался Сергей, косясь на документы.
– Ich fand die Tageb"ucher sehr wichtigen Menschen. (Я нашла дневники очень важных людей) Ой, простите, в приступе эмоций перехожу на немецкий язык, – Виктория залилась лёгким румянцем, в темноте который видно не было. – Короче, тут заметки людей, которые замешаны в той самой дате на вашем пароле.
– Ну, тогда можем возвращаться? Вроде нашли всё, что хотели…
– Шутишь, что ли? Никуда из своего дома я не поеду! – заявил Сергей, падая на застеленный диван. – Скрываться больше смысла нет, а вот прибраться – смысл есть.